Медбрат Коростоянов (библия материалиста)

Я не стану углубляться в специальную терминологию, щеголять всяческими коллапсами волновых функций, или определениями корпускулярно-волновых свойств элементарных частиц. Главное (как открыл мне Конец Света) вот в чем: разрешений данного противоречия тоже пока придумано два. Первое, «копенгагенское», к нам отношения не имеет, ибо касается исключительно правомочности наблюдателя, и вопроса, можно ли проецировать явления микромира на мир, соразмерный человеку. А вот разрешение второе… Оно состоит в остроумном предположении, что для забалдевшего кота действительны оба варианта. Иначе говоря, в миг открытия заманчивого ящика Пандоры, кисеныш будет тоже сразу и жив, и мертв. Но только… Только в разных параллельных мирах, которые в этот самый момент разделятся в направлениях. И вообще вся наша вселенная ежесекундно, ежемоментно делится и делится, как пресловутое ядро урана, не выбирая всякий раз лишь одну вероятность, но осуществляя их все без разбора и подряд. К примеру, шли вы зимой по темной нечищеной дворником дорожке, как вдруг, бац! Знамо дело, поскользнулись. Так вот. В одном параллельном существовании вы скажете «черт побери!» или «чтоб ты сдох!», если лично знакомы с подметальщиком, и, поймав утерянное равновесие, сердито пойдете себе дальше, однако целый и невредимый. Зато в другом – сломаете ногу, или того хуже, шею. А в третьем – плюхнетесь на задницу и разобьете, допустим, банку консервированных груш. Понятно теперь? Ну и хорошо.

Что же до обоих братьев Гридней, то Сергий Самуэльевич сделал относительно них следующий вывод (повторюсь, сделал он, не я, поскольку никаких выводов позволить себе не был в состоянии, из-за недостаточной компетентности: как утверждали древние – там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть). Будто бы непосредственно перед своим рождением, один-единственный ребеночек Костя, или может быть Федя, под каким углом посмотреть, как раз и вступил без всякого повода в условия, близкие к описанному умственному эксперименту Шредингера. Может, вследствие радиоактивных воздействий, коим подверглась на рабочем месте его мать – как известно, в советские времена беременные женщины, тем более передовые ученые, оставались на трудовом посту до последнего, познавательный подвиг превыше всего. Может, вследствие спонтанного искажения той самой вероятностной системы разделения миров, которая нарушена была вообще по всему засекреченному комплексу. Может, …, впрочем, шестой лесничий его знает, почему. Сергий Самуэльевич утверждал: то неважно. Мысль премиум его была вот какая. Миры-то, согласно блудливому и глумливому парадоксу, тихохонько бы себе распараллелились, если бы личность Кости или Феди тоже претерпела бы удвоение. Но этого на беду не произошло, и близнецы – по сути один и тот же человек, – оба оказались в мгновение ока в первоначальной материнской утробе, вовсе не приспособленной к подобному казусу.

Самая же каверза заключалась в том, что у братьев получилось общее «Я», единственное на двоих, то есть одно совместное самосознание. Тут как раз ваш покорный слуга, медбрат Коростоянов согласился с Сергием Самуэльевичем, ибо его гипотеза подтверждала косвенным образом мое собственное предположение. О том, что человеческая душа есть особый, биологический род поля – материя претерпела удвоение, а связующее поле нет, и вынуждено удерживать вблизи себя двойную структуру. Это могло бы объяснить и неуспехи братьев Рябовых в умственных занятиях и художественных трудах. Попробуй, проконтролируй два телесных предмета сразу, притом, что оба движутся, живут, видят и слышат, и вообще являются по факту очень сложными организмами. Федя-Костя Рябов(ы) был(и) явно не Юлий Цезарь, чтобы делать два дела одновременно, да и разве два – три, четыре, или того больше. Потому ничего иного несчастной обобществленной личности не оставалось, как синхронизировать жизненные циклы параллельных и не разделившихся правильно материальных сущностей.