Меделень

Эта роковая предопределенность нашей судьбы привела к тому, что единственной реальностью стало само движение. Но на этом пути наступают моменты, когда культура наша, национальное самосознание замедляет бег, чтобы оглянуться назад и оплакать потери. Сегодня мы переживаем один из таких моментов. Где-то в далеком прошлом осталось наше Детство, хранящее чистоту морали, искренность веры, силу справедливости. Одним из далеких отголосков того «золотого века» и стал канунный мир «Меделень» румынского писателя Ионела Теодоряну.

С.Голубицкий

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. ПОТЕМКИН И КАМИ-МУРА

Двое крестьян со старомодной почтительностью поклонились будущему хозяину усадьбы. Широкие взмахи их шляп овеяли Дэнуца героическим ветром славы. Он замер посреди дороги, чувствуя себя гладиатором, которого восторженно приветствует толпа, а он попирает ногой поверженного противника. Правда, вместо щита у него был бумажный змей, а вместо копья — веревка, клубок которой он крепко сжимал в отведенном назад кулаке.

— С ног вас, барин, свалит это чудище, — сказал один из крестьян.

— Меня?!

Пройдет лето, и Дэнуц будет уже гимназистом, с начальной школой покончено, настали каникулы!

— Поможем-ка барину запустить его, — вмешался другой крестьянин, подходя к змею.

— Ну и велик! — удивился он. — Ни дать ни взять — барское окошко!

Дэнуц почувствовал гордость, что змей — его собственность, и досаду, что сам он меньше собственного змея. Инстинктивно — миниатюрная женщина так отодвинулась бы от высокой, — Дэнуц отошел в сторону, широко ступая по дороге. Змей как арестант застыл между двумя крестьянами.

— Стойте, барин, ветер-то не оттуда дует, возвращайтесь-ка лучше обратно, — посоветовал один из них.

Дэнуц в нерешительности поглядел вдаль и гордо нахмурился, словно одолевали его глубокие сомнения и ответственность, а потом послушался. Он промчался мимо змея и побежал дальше, разматывая и пропуская между пальцами веревку. Следом за ним обезумевшей крысой металась и подпрыгивала катушка.

— Запускайте! — крикнул он, убегая все дальше и дальше, с силой дергая веревку.

Взлет — змей лежит, уткнувшись носом, Дэнуц — на спине.

А тем временем к месту происшествия стекалась, по одному и стайками, босоногая деревенская ребятня.

— Ничего, барин, я его выправлю, — успокаивал мальчика один из крестьян, бережно, словно епитрахиль, отряхивая его пыльную матроску.

— А все потому, все потому, что не расправили хвост, — прерывисто вздыхал Дэнуц, едва сдерживая слезы.

— Как ты к нему, так и он к тебе, барин! Все равно что конь норовистый!.. Глядите-ка!.. Потяните попробуйте… отпустите маленько… опять потяните… Послушайте теперь!

С мелодичной яростью виолончели гудела трещотка, сопровождая полет змея, подгоняемого легким ветром.

— Хооо-па!..

Дэнуц вытянул руки, дабы помочь всевышнему, и, чувствуя пустоту в груди, испуганно вобрал голову в плечи. Девочки плавно раскачивались, будто в танце; мальчики напряглись, готовые броситься вперед.

Словно дельфин в морской волне, змей перекувырнулся через голову… и с глухим ворчаньем застыл на месте, сопротивляясь воздушному потоку…

Его хвост с грацией падающей звезды колыхался на ветру.

— Эй, эй! — кричали дети.

Дэнуц радостно улыбался.

Веревка разматывалась и стремительно уходила вверх. Змей летел над деревней, поднимаясь все выше, — выше холмов, выше солнца, выше ласточек. Дети внимательно следили за ним, приставив к глазам ладони и указывая на него пальцами.

— Вот он! — крикнул один из мальчиков.

— Молчи! — закричал на него другой.

— Что? Что?

— Тсс! — нахмурились остальные.

В воцарившейся тишине слышалось только глухое жужжание летящего змея.

Дэнуц прикасался к веревке кончиками пальцев, словно к острию сабли.

— Беритесь, барин, крепче, я тоже держу…

Дэнуц теснее придвинулся к крестьянину, крепко взялся за веревку и, вовлеченный в небесный водоворот, внезапно опустил одну руку. Откачнувшись назад, он изо всех сил вцепился в крестьянина. Рука, сжимавшая веревку, ослабела.

— Держите, держите, барин, не бойтесь!.. Держите двумя руками!

Сердито нахмурив лоб, Дэнуц напрягся и потянул к себе веревку. Небо, к его удивлению, не обрушилось ему на голову. Веревка судорожно вибрировала у него в руках, наполняя силой мускулы. Глаза Дэнуца возбужденно заблестели.

— А теперь иди.

— Будьте здоровы, барин! — с притворной серьезностью отвечал крестьянин, делая вид, что уходит.

Веревка вырвалась из рук Дэнуца.

— Подожди! Подожди! Не уходи! Помоги мне! — закричал Дэнуц, увлекаемый вверх, охваченный ужасом человека, тонущего в воздухе.

— Да я тут, тут!

Звонко зацокали копыта…

— Барыня велит вам поскорее домой.

— Зачем? — крикнул Дэнуц кучеру, правившему дрожками.

— На станцию едем, барин, пора уже! — отозвался кучер, с трудом удерживая лошадь.

— Берегись! — завопили дети, бросаясь врассыпную от испуганной лошади.

Пыль заволокла дорогу… Дети тесным кольцом окружили Дэнуца.

— Что же делать? — мрачно спросил он, все надежды возлагая на крестьянина… — Опустим его вниз?