Медиа-магнат ренессанса

— Принято считать, что среди неотъемлемых свойств материи есть две симметричные силы тепло и холод. Нижней границы холода, как и тепла не существует, и они могут принимать бесконечные температурные значения. Это утверждение проверяемо. Я буду оперировать данными экспериментов, которые проводились с давлением газа при изменении температуры. Мы знаем, что с увеличением температуры газа его давление возрастает и наоборот. Самое любопытное здесь заключается в том, что при изменении температуры на конкретное значение, давление газа увеличивается или уменьшается на одну и ту же величину. Зная эти значения, мы можем построить график.

Сомов начал строить на доске диаграмму.

— Мы имеем несколько ключевых точек полученных экспериментально и видим, что на графике все они укладываются в идеальную прямую. Если через эти точки мы продолжим линию в область низких давлений до предела, то увидим, как она пересекает ось нулевого давления.

Сомов провел длинную линию по диагонали вниз и в месте пересечения сильно ударил мелком, безжалостно кроша его и отмечая жирную точку.

— В итоге мы получаем некую гипотетическую температуру, при которой давление равно нулю и соответственно предельную температуру, ниже которой она просто не может быть.

Виктор торжествующе посмотрел на слушателей, неизвестно чего ожидая, возможно даже оваций, но в аудитории стояла гробовая тишина. Тогда он повернулся к доске и, скрипя мелом, написал три цифры.

— Числовое выражение данной константы составляет примерно минус двести семьдесят три градуса, — пояснил он и, видя, что зал по-прежнему никак не реагирует, раздраженно добавил: — и пятнадцать сотых.

— Чушь, — заявил профессор химии, — Ну-ка, поднимите руки те, кто чувствовал волны холода этой зимой.

Несколько послушных студентов подняли руки, а местами прыснули короткими смешками, но все сразу же затихли, как только из-за стола грузно поднялся профессор физики. Он подошел к доске и некоторое время жевал губами разглядывая график Сомова.

— Действительно любопытно, — пробормотал он, — Однако, эти числа вызывают у меня некоторые сомнение. Откуда вы их взяли?

— Из вашей работы по газодинамике, господин профессор.

— М-да? — преподаватель смущенно крякнул, — Все равно их нужно еще проверить. И потом, как существование предельной нижней температуры…

— Абсолютного нуля, — вставил Сомов.

— Простите, что?

— Этот предел называется «Абсолютный нуль».

— Ну, если такая константа существует, пусть так, — согласился профессор, — и каким же образом… э-э-э… абсолютный нуль опровергает лучи холода?

Сомов так надеялся, что его предыдущего ответа будет достаточно для сдачи экзамена, но нет, его заставляли говорить дальше. Ох, как не хотелось этого делать.

— Абсолютный нуль означает абсолютное состояние покоя тех микрочастиц из которых состоит материя. Выведение из состояния покоя и ускорение движения этих частиц означает увеличение тепла. Вот в принципе и все. Понятие холода здесь излишнее. Холод — это всего лишь отсутствие тепла.

— Спорная теория Триссана о мире, состоящем из мельчащих частиц. Вопрос в билете был не о ней, — отозвался другой физик и снисходительно улыбнулся, — Может вы и ее возьметесь доказать?

— Да запросто! — разошелся Виктор, — Тепло это и есть движение микрочастиц. Движение, которое очень легко перевести в тепловую энергию. Потрите быстро ладони друг о друга, заставьте ускориться эти частицы, и вы почувствуете, как ваши руки нагреваются.

— Истинно «научный» подход, — язвительно вставил химик и хохотнул, — Потрите руки, господа! Долго еще мы будем слушать эту чушь? По-моему, все ясно. Студент попросту не готов.

— Ну что же вы, господин Сангин, так убедительно начали, и так невразумительно заканчиваете…

— А я уже было хотел ему зачет поставить.

— Действительно, это как-то несерьезно.

Аудитория вслед за преподавателями громко загудела, чуть ли не в голос обсуждая происходящее.

— Ну что же, ладно! — вскипел Виктор, резко развернулся и зашагал к выходу, бросив через спину: — Дайте мне пять минут!

— Конспекты, конспекты надо было писать! — крикнул ему вслед химик, — Обратите внимание, господа, какое неуважительное ко всем нам отношение.

— М-да, а молодой человек-то оказывается тот еще наглец.

— Не понимаю, чего вы все на него набросились, — заступился за Сомова математик, — Я конечно не физик, но все что говорил Сангин, мне лично показалось вполне убедительным. Добавлю, что в моей дисциплине он показал блестящие знания.

— А вы знаете, господа, я согласен, — отозвался один из физиков, который разглядывал график начертанный на доске, — Тут и без проверки цифр видно, что линия температуры рано или поздно, но упрется в какой-то абсолютный ноль. Парень-то прав.

— Ну, не знаю, не знаю… Все равно надо все перепроверить. Свойства газа, например, могут быть различными.

— Тишина в аудитории! — сердито застучал молотком по избитой дощечке профессор химии.