МЕДИАНН №1, 2019

Держа одной рукой пистолет, а другой открывая ошейник на ангеле, Торглер жалел только о том, что у него нет третьей руки — зажать себе нос. Вонял ангел неимоверно.

Ошейник, лязгнув, упал в размякший снег. Торглер проворно отступил назад, по-прежнему держа ангела на мушке. От движения зазвенела цепь, которую он намотал на руку.

— Лети, — сказал Курт. — Тебе же для этого нужны крылья.

Рюкке не шелохнулся. Только обтрепанный край его кожистого крыла дрожал под ветром.

— Герр шарфюрер желает поупражняться в стрельбе по летающим мишеням? — осведомился Рюкке. — А как же запрос из канцелярии? Им нужен.

— Лети, идиот! — повторил Торглер. — Охранников на вышках уже нет, они драпанули сразу за начальством!

И тогда Рюкке понял:

— Ты тоже бежишь.

— Ну конечно, — сказал Торглер. — Я готов драться за фюрера, народ и родину. Но мой фюрер мертв. Немцев больше нет — одни бутилированные живые винтовки, а моей родиной правит демон. Я не буду служить одному демону в борьбе против другого!

— И ты знал. — начал Рюкке и осекся, потому что Торглер нетерпеливо помахал рукой с пистолетом.

В лицо Курту полетела холодная осклизлая крошка. Одним мощным движением ангел поднялся в воздух и исчез во тьме. По поверхности портала уже бежали серые зигзаги — можно было производить переброску. Ночная тьма съеживалась серой тряпочкой. Но вместо солнечного света концлагерь Меллерн накрывало зеленое сияние. И оно становилось все ярче.

Торглер сбросил цепь с руки. Из-за раскрытой дуги ошейника на своем дальнем конце она походила на дохлую змею с распахнутой пастью. Торглер шагнул в портал — на всякий случай спиной вперед.

Повернуться спиной к свободному ангелу он просто не мог.

* * *

Часовые твердо знали, что делать, если они увидят ангела. Стрелять. Но не увидели его, хотя смотрели на захлестываемый зеленым сиянием лагерь во все глаза — и со все возрастающим смутным беспокойством. Они ждали приказа, но так и не дождались его.

Часовые не знали, что в начальника концлагеря был вживлен амулет, благодаря которому канцелярия Убертотен всегда могла узнать, где он находится. И когда начальник покинул лагерь, Меллерн просто списали с баланса.

Рюкке упал на пупсов сверху. Он даже не стал применять мрачно известную магию ангелов. По затылкам бутилированных близнецов со свистом прошлась серебряная цепь. Серебряные челюсти ошейника раскрошили затылок одного из близнецов.

* * *

И для некросканирования, и для переброски через порталы использовался один и тот же источник энергии — неукротимая ярость неживого пространства Убертотен, ненависть упорядоченного Хаоса к хаотическому порядку Жизни. Но путешествия через порталы всегда нравились Курту гораздо больше некросканирования. Когда Курт входил в портал, он словно бы оказывался реке из теплого шелка, которая медленно несла его.

Услышав голос, он внутренне весь сжался. Канцелярия не получила свою жертву, и теперь нашла его! Но ведь они должны были махнуть рукой на лагерь Меллерн после того, как его начальник бежал!

Тут Курт узнал свистящий акцент и испытал невыразимое облегчение. Разумеется, ангелы тоже могли найти в Убертотен кого угодно. А уж тем более ангелы, чью магическую силу больше не сдерживал серебряный ошейник.

«Желтая звезда», — сообщил Рюкке.

«Я так и знал, что во всем виноваты евреи!», в сердцах воскликнул Курт.

И снова ржавая пила с натугой впилась в мерзлую древесину. Торглер непроизвольно закрыл уши руками.

«И как же все, что я ненавижу, смогло собраться в одном существе?», в бессильной ярости подумал он.

Отсмеявшись, Рюкке сказал:

«Нет. Золотой… гм. в общем, он похож на золотое зерно, в сечение которого положен шестиугольник, — ангел тщательно подбирал слова. — Это — Сияющая звезда Хастура. Если что-нибудь и может вернуть его домой, то только этот артефакт. Звезда Хастура точно на Земле — слуги Нирлатхотепа принесли ее сюда очень давно. Но вот где она. Найдите ее, если хотите избавить Землю от Хастура».

Голос его слабел — Торглер удалялся от ангела.

«А Шаб-Ниггурат? — крикнул Куртт изо всех сил. — Как избавиться от Шаб-Ниггурата?»

«Не знаю, — честно признался Рюкке. — Попробуй найти пнакотические манускрипты. хотя бы их фрагменты тут должны быть!».

Курт понял, что сейчас ангел перестанет его слышать, и прокричал:

«Спасибо, ангел Рюкке! Прощай!».

В ответ Рюкке произнес с силой, хоть и чуть насмешливо:

«Я — ночной мверзь!»

* * *

Ужас холодными струйками стекал по стенам, заполнял бункер, выдавливал из него теплое дыхание мверзей, просачивался внутрь, опутывал мысли ледяной паутиной. Рюкке лежал рядом с Ремме и думал о том, что кровь второго часового, которой он писал руны на крыше бункера, под конец уже начала сворачиваться. Вязь заклинаний должна была отвести глаза Хастура от бункера, заглушить в его ушах биение сорока двух сердец и не дать ему ощутить пульсацию сорока двух жизней. А если Хастур все же заметит их — из-за некачественно написанных рун? После того, как Хастур замечал кого-нибудь, от этого кого-нибудь оставалась лишь высосанная оболочка, сухая и легкая.