МЕДИАНН №1, 2019

Рюкке внимательно разглядывал небо, зеленые всполохи на нем и в особенности огромную колонну смерча, которая уже казалась совсем близкой. Торглер и Рюкке двигались через заснеженный двор по направлению к порталу. Он представлял собой овал, нарисованный черной краской на стене третьего корпуса. По кромке овала непрерывно сновали серебристые змейки. Это был один из типов некробатарей, еще один подарок Отца Водана. Выбор точки, в которую предстояло переместиться, осуществлялся при помощи специального агрегата размером с платяной шкаф. Он являлся сложной комбинацией шестеренок, пружин и вовсе непонятных механизмов. По инструкции калибратор портала должен был защищать от снега и ветра шкаф из пуленепробиваемого стекла. Но в данный момент над механизмом стыдливо трепыхался на ветру лишь навес из брезента. После того, как стеклянный шкаф исчез и сменился этой дерюгой, Торглер стал всегда носить с собой все вещи и документы, которые могли бы понадобиться ему, задумай он немедленно покинуть Меллерн.

— Не повезло тебе, — внезапно пробормотал Торглер с искренним сожалением в голосе.

Офицеры редко разговаривали с заключенными. В основном это был короткий обмен репликами: «Ты крылатая вонючая свинья! Повтори! — Я крылатая вонючая свинья!». Но Рюкке услышал в голосе шарфюрера совершенно незнакомые нотки. Не понимать, что для лагеря Меллерн скоро все закончится, Торглер не мог. Близость смерти делает с людьми интересные вещи. Иногда, как и сейчас, люди становятся болтливыми. Уж не собирался ли шарфюрер извиниться?

Ангел перевел на Курта вопросительный взгляд.

— Они уже близко, — сказал Торглер, кивнув в сторону смерча. — Они спасут всех остальных твоих родичей. Ты будешь последним заключенным, погибшим в Меллерне. Всех остальных они освободят. Но запрос поступил, и я должен был выполнить его, — педантично добавил он. — Тебе, наверное, интересно, почему я выбрал именно тебя. Ну, во-первых, я должен был выбрать хоть кого-нибудь, а во-вторых, тебя удостоили высокой чести — тебя принесут в жертву во время священного ритуала.

Пасть Рюкке распахнулась, продемонстрировав множество мелких, как иголки, острых зубов. Раздался такой звук, с каким пила вгрызается в промерзший ствол дерева. Курт вздрогнул — слишком много неприятных воспоминаний у него было связано с этим звуком. И тут он с большим удивлением понял, что это было.

Ангел смеялся.

Торглер пришел в ярость.

— Проиграть сражение — это не значит проиграть войну, — сказал он сухо. — Мы просто сворачиваем линию фронта, вот и все. Легионы бутилированного воданюгенда отбросят и уничтожат врага! Благодаря магии Отца нашего Водана мы научились обходить стадию взросления, из раскупоренной бутыли — прямо в бой! Это не люди, это живые винтовки! Наши ребята в Пеенемюнде уже приготовили оружие возмездия! Это такая огромная бомба, что ее понесут два дирижабля!

Рюкке расхохотался так, что был вынужден упереться рукой в стену четвертого корпуса, мимо которого они как раз проходили. Смех сменился кашлем — мучительным и сухим. Те ангелы, что выживали после опытов, умирали от туберкулеза. Сырой климат Земли был не для них. Торглер и сам чувствовал, что его тирада прозвучала неубедительно и жалко. Он не верил в то, что говорил.

«А вот отец тоже не верит, подумал Курт с завистью, — но когда он говорит то же самое, заслушаешься!»

Рюкке справился с кашлем. Курт уже хотел дернуть ангела за цепь, чтобы идти дальше, как тот произнес на своем хрипящем и щелкающем языке:

— Неизреченного не смог остановить даже его брат, что ему ваши бутилированные живые винтовки… Хастур не может вернуться домой. Так же и как мы. Он думает, что Шаб-Ниггурат виновата в этом. Он думает, что это Шаб-Ниггурат призвала его сюда. Он идет к ней, чтобы заставить вернуть себя обратно. Хастур никогда не интересовался Землей. Она тесна для него. И чтобы Хастур заступился за нас, ночных мверзей. ох-ох-ох!

Рюкке снова расхохотался и закончил сквозь смех:

— Да ему все равно, кого жрать! И это жертвоприношение.

— Хастур — это архангел Гавриил? Так он тоже из Награнека? — спросил Курт.

Рюкке от удивления даже перестал смеяться своим булькающим смехом. Рюкке двинулся дальше, едва не потащив Курта на цепи за собой.

— Заключенный, я задал тебе вопрос, — резко произнес Курт.

Рюкке посмотрел на него своими большими глазами цвета застоявшегося гноя. Обычно ангелы скрывали свои лица магией, и безликие враги приводили людей в ужас. Но сейчас Рюкке был не в силах натянуть на себя магическую маску и Курт, пожалуй, жалел об этом. Эстетического удовольствия лица ангелов не вызывали. Совсем наоборот.

— Я не знаю, как Хастур сейчас называет себя, герр шарфюрер, — ответил Рюкке по-немецки. — Но это он ведет то войско, что приближается к нам. Видите этот зеленый смерч? Это Хастур и есть. Но он не из Нгранека. Нгранек — это не мир, а просто гора, на которой мы живем. жили.

— Откуда же он? — спросил Курт, догнав заключенного и уравняв с ним свой шаг.

Рюкке пожал плечами.

— Может, с Юггота, а может, еще откуда, — сказал он. — А откуда вы знаете наш язык, герр шарфюрер?