МЕДИАНН №1, 2019

Торглер их терпеть не мог. Разделение новых людей проходило, в том числе, и по росту. Пупсы из низших каст, трудолюбивые как муравьи и примерно в той же степени разумные, были не выше полутора метров, тогда как полубоги-альфа имели строго установленный рост в два метра (плюс-минус пара сантиметров). Торглер же был мужчиной хоть и крепким, но невысоким. Его родители были людьми среднего роста, да и юность, проведенная в советском концлагере, не могла не сказаться. И каждый раз, когда пупсы видели Торглера, носившего знаки отличия «альфы», но при этом бывшего всего на голову выше их — он прямо чувствовал, как с хрустом и скрипом проворачиваются шестеренки в их неповоротливых мозгах.

Пупсов не учили думать — их учили следовать приказам и правилам. И когда два правила конфликтовали друг с другом, пупсы мучились невероятно. Была еще одна причина, по которой Торглер ненавидел пупсов — по крайней мере тех, что работали в концлагерях особого назначения. Отец Водан одобрил производство воинов, поставленное на поток, и добавил немного своей магии в бутыли с зародышами. Из-под фуражек пупсов выглядывали не только грязные волосы, но и небольшие рожки тускло-стального цвета. Пупсам не нужно было вставлять в голову громоздкий ключ для некросканирования; они всегда были на связи. Канцелярия могла отдавать им приказы непосредственно, в любой момент. Торглер подозревал так же, что путешествия по пространству Убертотен пупсы переносят гораздо легче, чем он. И, возможно, даже испытывают при этом удовольствие.

— Откройте дверь, — приказал Торглер.

Часовые выполнили приказ. Тяжелая стальная дверь с грубо намалеванными на ней рунами Отца Водана, которые и удерживали обитателей пятого корпуса за ней, с приглушенным лязгом отъехала в сторону. Торглер вошел. Сталь снова задребезжала за его спиной — часовые закрывали дверь. Торглер вдохнул привычную смесь запахов — прокисшая баланда, сырая кожа и нечеловеческий, резкий запах ангелов. Он улыбнулся.

Когда-то с этим запахом он связывал все самое ужасное, что только есть на свете, а теперь это был один из его самых любимых запахов.

Запах отчаяния, боли и страха тех, чьи крылья однажды затмили Солнце — так много их спускалось с небес.

В тот день Торглер не стоял вместе с остальными под разверзшимися небесами и не смотрел, как ангелы падают из-за облаков словно дождь грязного конфетти. Пакт Гитлера-Сталина выдернул Торглера из промерзлой тундры, в которой он провел последние два года. Курт возвращался в Берлин в комфортабельном купейном вагоне. Он спал, разомлев от необычной сытости и тепла, а главное — от непривычно приятных мыслей. Отец обещал встретить его прямо на вокзале. Теперь все будет хорошо. Эрнст пообещал найти сыну какую-нибудь работу. «Сейчас в Великом Рейхе много работы, — сказал он в письме, — и как раз по твоему профилю, милый Курт». Торглер умел только драться на баррикадах и копать могилы. Для лесоповала он был еще слишком молод, но тогда он не задумался над словами отца. Он спал под мерное постукивание колес, а ангелы летели вниз и кружились, словно огромные осенние листья, уже бурые и тронутые разложением.

Торглер проснулся в тот момент, когда поезд пошел под откос. Курт оказался среди обезумевших от страха людей. Пассажиры метались в огне среди искореженных стальных вагонов. Серые тени налетали подобно урагану, хватали и рвали людей на куски. И запах маслянистых, словно бы уже гниющих тел ангелов Торглер запомнил навсегда.

Уже потом отец по секрету сказал ему, что медиумы Анненербе ошибись, когда составляли заклинание. Они хотели вызвать Отца Водана — его помощь пришлась бы очень кстати в предстоящей войне. Но вместо Отца Водана с небес обрушились ангелы. Не сияющие благостью и кротостью посланники небес, а кровожадные, свирепые и жестокие от отчаяния твари. Церковь встала на сторону ангелов, приняв их за долгожданных вестников Царствия Небесного. Многие истинно верующие католики сражались в гражданской войне вместе с ангелами против людей.

Вера сгорела вместе с теми, кто верил, вместе с городами, выжженными ангельским пламенем дотла. После не оставалось даже руин. Торглер попал на Восточный фронт. Он видел, как проклятые человекообразные вороны отрывали куски мяса от трупов своими грязными, заляпанными кровью пальцами. Видел много перепончатых крыльев, на которых человеческой кровью были нанесены магические руны. И запах, да, запах. Первые выпускники Репродукционных Центров, которых фюрер готовил к походу на Запад и Восток, почти все полегли в сражениях с крылатыми тварями. Тогда и состоялась демонстрация, которую назвали «Берлинским усомнением». Единственная демонстрация из всех, в которых участвовал Курт, которая закончилась спокойно и мирно. Эрнст Торглер объяснил потом сыну, что Гитлер дал разрешение тем медиумам, кого еще не успели сжечь, провести новый ритуал. И Отец Водан, наконец, пришел и умиротворил всех.