МЕДИАНН №3, 2020

Он был еще жив — дымка сознания угасала, теряя связь со всеми измерениями, — когда мужчина кинул его тело (его тюрьму!) в разложившуюся органику торфяника. И там, на небольшой глубине, его кто-то ждал. Такая же чуждая людям сущность, как и он. Но более древняя, примитивная и прожорливая. Сгусток рефлексов, зубов и желудочных мешочков.

И она тоже хотела есть.

* * *

— Мастер, у вас ожог! Дайте, дайте перевяжу!

— Пустяки, Доместико.

— Что это была за тварь?

— Не знаю. Возможно, просто дурной сон.

* * *

Торфяники кончились, дальше безраздельно властвовали заросли calluna vulgaris. Низкорослые кустарники покрыли остаток пустоши, словно запущенная щетина. Иногда попадались островки белого песка. Доместико заметил куропатку. Шавой запретил охотиться на птицу — отпуская мальчика, теряя с ним связь, он чувствовал себя тонущим в трясине одиночества и беспомощности. К тому же, куропатка могла оказаться чем-то иным.

Ближе к полудню Шавой ощутил под ногами каменистый грунт. Хрупкие серые ветви кустарника ломались, когда он нагибался и сжимал их руками, сухой мох и лишайник щекотал ладони. Когда-то он видел эти равнины, как и мрачные торфяные болота, которые они миновали, но теперь мог лишь осязать.

Они ступили на земли Северии.

Монастырь

— Мастер, там какие-то дома… и что-то похожее на собор.

Шавой поднял голову, словно желая проверить увиденное мальчиком.

— Передышка и информация нам не повредят.

Они свернули.

По словам Доместико, до спрятавшихся между двумя каменными возвышенностями построек было рукой подать, но путь оказался довольно изнурительным. Жесткий кустарник доставал до пояса, и рос так плотно, что приходилось терпеливо пробираться сквозь него. Через два часа они вышли на защищенную от ветров поляну.

— Тут есть дорожка, — сообщил мальчик. — И странные перевернутые распятия вдоль нее. К нам кто-то идет.

— Опиши его.

Мальчик описал — скупо, как смог. Серая сутана с какой-то вышивкой, вязаные сандалии, смешной толстячок.

— Ждем.

Шавой остановился. Коснулся пальцами высвобождающего клинок пускового крючка.

— Мир вам, путники! — услышал он кашляющий голос. — Мира и еды нам всем! Что занесло вас в наши края?

— Мы проделали долгий путь.

— И мы с радостью примем вас! Ибо нуждающемуся да помоги. Добро пожаловать в монастырь Вечной Терпимости. Следуйте за мной, добрые странники.

— Идем, — сказал Шавой мальчику.

— Какие имена дал вам Творец? — спросил монах, поднимаясь по извилистой тропе.

— Меня зовут Шавой, а это мой сын Доместико, Ваше Преподобие, — ответил оружейник, крепче сжав руку мальчишки. — Держим путь в поисках лучшей судьбы в благословенной Северии.

— Да прибудет с вами Творец в ваших праведных поисках! Вы как раз поспели к вечерней трапезе, добрые странники. Идемте скорее.

* * *

Усадив гостей на краю длинного деревянного стола и помолившись, монахи принялись за еду. Проголодавшийся Доместико первым накинулся на поданные для вечерней трапезы блюда скромной монастырской кухни.

На столе лежали сваренные вкрутую яйца, толстые полумесяцы вареного сыра, речная рыба, приготовленная на углях, лук и хлеб. Посредине стола возвышался большой глиняный кувшин, наполненный колодезной водой.

«Странное меню для монахов — яйца и рыба. Разве Писания Создателя дозволяют их есть? — подумал Шавой и усмехнулся про себя. — Они принимают заповеди с изрядным допущением».

Мальчик попросил одного из монахов положить ему еще сыра.

— Умерь свой пыл, Доместико, — с улыбкой произнес Шавой. Он отчетливо слышал, как звучно пережевывал пищу мальчик.

Рыжий монах подошел к столу с большой кастрюлей, из-под крышки которой шел густой пар и распространялся приятный запах.

— Наш знаменитый монастырский суп, добрые путники. Вкусите его во славу Творца.

Монахи ужинали в безмолвии. Лишь изредка смешливый рыжий монах обращался к Доместико с одним и тем же лукавым вопросом: не хочет ли мальчик добавки?

Закончив трапезу, монахи уединились в кельях. Настоятель монастыря преподобный Иероним попросил Шавоя рассказать о конечной цели их пути.

— Неизвестные жестоко покалечили меня, Ваше Преподобие. Я лишился своего ремесла, нам с сыном не на что жить. Мы держим путь к моему брату в славную Северию. Он пекарь, мы с сыном будем помогать ему. За это он даст нам крышу над головой и кусок хлеба.

— Творец дал тебе испытание, добрый путник. Я знаю, что месть разъедает твою душу, твое сердце. Но ты должен терпеть, ибо лишь стойкое терпение и вера избавят тебя от страданий. Не стремись отомстить, но стремись простить. Даруй прощение, и тем самым избавишь свой разум от боли и злости. Веруй, терпи и надейся. Да пребудет с тобой Творец.

— Но как тяжело жить, зная, что твои истязатели ходят где-то рядом, видят свет восходящего солнца, красоту женского тела, лица своих детей. Это невыносимо! Невыносимо…