Медиатизация экстремальных форм политического процесса: война, революция, терроризм

Концепция «мягкой силы» (sof power) американского политолога Дж. Ная строится на противопоставлении «жесткой силе» (hard power) – способности нации диктовать свою волю другим нациям, используя экономические и военные средства. Политолог отмечает, что «мягкая сила» – это способность получать желаемый результат преимущественно за счет привлекательности, а не путем подкупа и принуждения. В отечественной науке «мягкая сила» понимается как направление внешней политики, которое заключается в создании благоприятной информационно-психологической среды для достижения конкретных внешнеполитических и внешнеэкономических целей. «Мягкая сила», или способность убеждать, базируется на таких нематериальных ресурсах, как положительный имидж или репутация государства, его престиж (часто основанный на экономических или военных показателях), коммуникативные возможности, степень открытости общества, безупречное поведение (во внутренней и внешней политике), привлекательность культуры и идей (религиозных, политических, экономических, философских), научно-техническое развитие, а также членство в международных организациях (способность влиять на содержание повестки дня и решать, какие вопросы достойны обсуждения, а какие нет). Все это позволяет государству удерживать наиболее выгодное соотношение сил [Меттан, 2016, с. 67].

Продолжая разрабатывать свою концепцию, Дж. Най вводит понятие «умная сила» (smart power) – комбинация жесткой и мягкой силы в одной стратегии, что в дальнейшем обобщается понятием «разумная сила» (intelligent power). Это определение подразумевает использование дипломатии, убеждение, сочувствие к культурным нормам и религиозным чувствам, понимание истории, налаживание личностных мостов, анализ личности лидера, поддержку процесса посредством научных исследований, аналитической аргументации, формирование общественного мнения, защиту прав человека, а также непрямое и ограниченное использование «жесткой силы» (демонстрация готовности к войне при технологическом и военном превосходстве, очевидном в ходе маневров и военных игр, публикация и презентация научных разработок в сфере вооружений, а также специальные пошлины на импорт из стран, отказывающихся от сотрудничества, санкции, эмбарго, приостановка льгот на использование воздушного пространства, воздушных и морских портов) [Костырев, 2013, с. 144]. Методы, которые предлагается использовать при реализации концепции «разумной силы», в условиях глобализации соответствуют механизму общественной дипломатии.

«Мягкая сила» действует таким образом, что субъект свободно и добровольно ей подчиняется, воспринимает ее предписания, как если бы он сам принял соответствующее решение. Предполагается достижение стратегических целей без внешнего физического насилия. «Мягкая сила» также понимается как способность одного субъекта убедить других сделать то, что они в ином случае не сделали бы, путем конструирования соответствующих интерпретаций фактов или реальности. «Мягкая сила» – это «способность соблазнять и привлекать», а ее эффективное действие обеспечивается благодаря механизмам установления целей, привлекательности, кооперации на основе ресурсов институтов, ценностей, культуры и политики [Най, 2006, с. 34–35].

Предложенные Дж. Наем термины описывают не принципиально новые, а существовавшие ранее явления, которые не имели общепринятых академических определений. В ходе вторжения в Ирак в 2003 г. ударные американские группировки и их союзники словно позировали перед телекамерами, а в бой вступали только тогда, когда можно было получить пиар-эффект. Тот же сценарий применен в Ливии, он стал новой разновидностью «мягкосилового» воздействия на массовое сознание. В острых конфликтных ситуациях мягкие и жесткие методы воздействия могут дополнять друг друга. «При таком наложении методов воздействия военные конфликты порой приобретают некоторые черты, характерные для постановочных спектаклей, рассчитанных на то, чтобы управлять эмоциями мировой аудитории в интересах реализации определенной государственной политики» [Якоба, 2014, с. 66].

Военные теоретики рассматривают возможность применения различных методов ведения противоборства в рамках стратегии непрямых действий, которой «в первую очередь присуще большое разнообразие применяемых форм и способов военных действий, в том числе ведение информационного, дистанционного (неконтактного) противоборства, сегментированных, полицентрических, электронно-огневых, наземно-морских, ударных воздушно-космических, а в недалекой перспективе и противоспутниковых операций. Именно такую асимметричную стратегию ныне претворяют в жизнь США, стремясь, как показывает опыт локальных войн и анализ военных концепций, нейтрализовать противника без применения оружия (непрямыми действиями), в первую очередь за счет информационного превосходства» [Чекинов, Богданов, 2010, с. 18].