Медичи. Крестные отцы Ренессанса

Савонаролу потом сурово осуждали. Многим его поведение казалось безрассудством, граничащим с безумием; но вполне возможно, что, хитроумно используя богобоязненность Карла VIII, сам Савонарола верил в то, что говорит. Другим, напротив, его слова казались актом мужества, подобного тому, которое проявил Лоренцо Великолепный, обращаясь к королю неаполитанскому Ферранте, и которого столь откровенно не хватало его сыну Пьеро. Так или иначе, именно выступление Савонаролы спасло Флоренцию — и людей, и сам город. Можно не сомневаться, что Карл VIII предал бы город разграблению, позволив своим солдатам насиловать и мародерствовать, — пусть это послужит примером всем тем, кто осмелится встать на его пути в Неаполь. Флорентийские культурные ценности, которыми мы любуемся сегодня, были созданы и собраны в большой степени благодаря покровительству Медичи; по иронии судьбы спасителем многих из них стал их главный противник — Джироламо Савонарола.

Ровно через восемь дней после бегства Пьеро, 17 ноября 1494 года, сверкая короной и золотой кольчугой, под балдахином, украшенным лилиями, во Флоренцию въехал Карл VIII, а вместе с ним личная охрана, состоящая из двадцати гвардейцев в рыцарском облачении, и двадцатитысячная армия. С трепетом и изумлением наблюдали горожане за этим, казалось, бесконечным потоком — ряды угрюмых швейцарских гвардейцев со сверкающими алебардами наперевес, четыре тысячи лучников из Бретани, три тысячи конных копьеносцев («цвет французского рыцарства»), пушки на конной тяге, и даже шотландские горцы в юбках и с волынками. По словам очевидца, эти последние «отличались исключительно высоким ростом и напоминали скорее диких животных, нежели людей».

Оккупация Флоренции продлилась одиннадцать дней. Карл VIII занял уцелевшие апартаменты в палаццо Медичи, а его солдаты рассеялись по городу. В большинстве своем флорентийцы от этого вторжения не пострадали, инцидентов было на удивление мало, и погибло лишь десять человек. За несколько дней до отбытия Карл вызвал к себе членов синьории и предложил подписать соглашение. По нему французской армии предоставлялось право занимать, по ее усмотрению, любую крепость, что обеспечивало безопасность продвижения войск. Подтверждалась также законность пребывания французского оккупационного гарнизона в Пизе, которая будет возвращена Флоренции лишь после того, как во Францию вернется вся армия. Помимо того, город обязуется выплатить 150 000 флоринов на военные нужды Франции. Потрясенные магистраты молча выслушали эти унизительные условия (даже те, что были столь покорно приняты Пьеро де Медичи, предусматривали заем в 200 000 флоринов).

25 ноября герольд зачитал проект договора перед собранием граждан Флоренции на пьяцца делла Синьория. Позади него стояли гонфалоньер и члены совета, рядом, под балдахином, на кресле, принесенном из палаццо Медичи, восседал король Франции. Синьория позволила себе внести в договор некоторые изменения, так, к своему удивлению, Карл VIII услышал, что город Флоренция выплатит королю Франции всего 120 000 флоринов. Он вскочил на ноги и прервал чтение — либо в договор будет немедленно внесена первоначальная сумма, либо он прикажет трубачам подать сигнал, и его люди сровняют город с землей.

Случилось так, что должность гонфалоньера занимал тогда некий Пьеро ди Джино Каппони, бывший во времена Лоренцо Великолепного послом Флоренции во Франции. Там он и сдружился с Карлом, в ту пору всего лишь неуклюжим замкнутым подростком. Каппони счел выдвинутые Карлом VIII условия чистым оскорблением и неблагодарностью по отношению к нему лично; теперь уже он в ярости вскочил на ноги, вырвал у герольда из рук свиток и принялся рвать его на части. Историк Гвиччардини, бывший в молодости свидетелем этой сцены, пишет, что Каппони, «не в силах сдержать себя, весь дрожал от гнева». В какой-то момент он повернулся к королю и произнес слова, сделавшиеся впоследствии горделивым присловием флорентийцев: «Если вы затрубите в свои трубы, мы зазвоним в свои колокола». Карл VIII сразу понял, что на колокольный звон откликнется весь город и в кровавых стычках погибнет слишком много его солдат. Он попытался отшутиться, прибегнув к каламбуру, родившемуся, должно быть, когда Каппони был ему при французском дворе как дядя: «Ах, Каппони, Каппони! Да ты и впрямь славный capon (то есть «каплун»)». После чего согласился с изменениями в договоре.

На следующий день Карл VIII со всем своим воинством оставил Флоренцию, отказавшись оплачивать выставленные счета и прихватив с собой трофеев на 6000 флоринов из палаццо Медичи. Город вздохнул с облегчением.