Медичи. Крестные отцы Ренессанса

Еще до своего избрания будущий папа Климент VII сблизился с Леонардо да Винчи. Он был слишком молод, чтобы помнить Леонардо по дворцу Медичи (если последний действительно жил там), но наверняка виделся с ним во время его довольно продолжительного пребывания в Риме, начавшегося в 1513 году, вскоре после восшествия на папский престол Льва X, который предоставил Леонардо личные апартаменты в Ватикане. Это были не лучшие для художника годы; Леонардо перевалило за шестьдесят, он сделался стар и раздражителен, страдал от ипохондрии, излечению от которой вряд ли способствовало его крайнее недоверие к врачам. К тому же он очень подозрительно относился к двум помощникам-немцам, нанятым для него Львом X, будучи убежденным, что они воруют у него идеи. Те, в свою очередь, жаловались Льву X на «некроманию» Леонардо, что в буквальном смысле правдой не было, хотя они, надо полагать, думали иначе. Леонардо всего лишь проводил анатомические исследования, однако церковь не поощряла расчленение трупов, так что Лев X запретил Леонардо продолжать эти занятия. Не исключено также, что он усомнился в своем юношеском атеизме, хотя открыто в нем не признавался никогда. Его записные книжки пестреют зарисовками всякого рода наводнений, явно подсказанными ожиданием второго Потопа, «когда на род человеческий обрушится Божий гнев». Даже мощные ренессансные умы, калибра Леонардо, не имели иммунитета против религии. Гуманизм Полициано, Пико и Боттичелли не выдержал проповеднического пафоса Савонаролы; Леонардо же уступил давлению то ли собственной совести, то ли странностей своей психологии. В эти годы простой, зеркального типа, шифр, к которому он ранее прибегал в своих записных книжках, сменился на более сложный, а с другой стороны, даже иные из вполне ясных, казалось бы, замечаний сохраняют какую-то двусмысленность. Вот одна весьма загадочная запись: «I medici me crearono edesstrussono», что означает «Медичи меня породили, Медичи и убили». Эта фраза показалась бы весьма красноречивой, если бы Леонардо действительно имел в виду Медичи, — оставалось бы только понять, каким, собственно, образом они его убили. Может, Леонардо просто дал волю мгновенной вспышке раздражения, вызванного запретом, наложенным Львом X на его научные занятия? Или это взвешенное, продуманное суждение? Но дело еще и в том, что medici — это множественное число от medico — врач, и, судя по всему, речь действительно идет о медицине. Широко известное недоверие Леонардо к врачам вполне могло заставить его вообразить, будто они его убивают; а если роды у матери были трудными, отчего бы докторам его не «породить»? Однако все это только догадки.

Следует отметить, впрочем, что в этот период небо над Леонардо не было затянуто одними лишь черными тучами. Именно тогда он впервые увидел работы Рафаэля, которые произвели на него глубокое впечатление и оказали видимое воздействие на его собственный стиль. Другое приятное событие произошло в 1515 году, когда Леонардо сопровождал Льва X в его триумфальной поездке во Флоренцию, а затем в Болонью, где у того проходили трудные переговоры с Франциском I. Леонардо пригласили, чтобы удивить и, возможно, позабавить и смягчить молодого короля Франции, и вполне в том преуспели. По просьбе Льва X Леонардо сконструировал льва, который, сделав несколько шагов, отверз грудь, где на месте сердца оказалась французская лилия. Все это должно было символизировать сердечную дружбу между Львом (с большой буквы) и Франциском. Словом, игрушка эта действительно вполне могла разрядить тяжелую атмосферу встречи и способствовать тому, что Джулиано Медичи стал герцогом Немюрским. Если так, то это можно рассматривать как ответный дар судьбы, ибо Джулиано давно был близок с Леонардо и всегда в высшей степени ему благоволил: не исключено, что именно по его заказу была написана «Мона Лиза», которая, в свою очередь, вполне могла быть не женой флорентийского сановника Франческо дель Джокондо, но любовницей Джулиано де Медичи.

И уж точно по заказу Льва X был написан для будущего папы Климента VII портрет мадонны, одна из всего нескольких десятков работ, бесспорно принадлежащих кисти Леонардо. Медичи сыграли значительную роль в жизнь Леонардо, а поездка в Болонью, где Лев X представил его Франциску I, вообще оказалась судьбоносной.

Французский король, которому сравнялся тогда всего двадцать один год, не только видел в себе средоточие рыцарских достоинств, но и выказывал интерес к наукам, что и стало основой продолжительного и глубокого взаимного интереса. Вернувшись на родину, Франциск I переделал свой двор на ренессансный манер и пригласил Леонардо. Не удовлетворенный жизнью в Риме, стареющий художник принял приглашение и, прожив во Франции три года, умер в возрасте шестидесяти семи лет — по утверждению Вазари, которому, впрочем, как говорилось, не всегда можно вполне доверять, на руках у Франциска I.