Мединститут

Самарцев по праву гордился костюмами- не только в родной больнице, но и Областной, и в 17-й, и в 5-й, везде, где имелись хирургические отделения, аналогов его формы не было.

«Чёрт возьми, ну почему у нас никогда не сделают ничего подобного? Если ГДР, соцстрана, шьёт такие костюмы, то в каких же тогда ходят «проклятые капиталисты»? Что-то, наверное, вообще непредставимое. И если таковы их костюмы, то каково же всё остальное»?

Аркадий Маркович думал так каждый раз, когда одевал эти брюки, куртку и шапочку. Подобные мысли, он знал, были нехорошие мысли, тем более, что о достижениях СССР во всех отраслях науки и техники он был осведомлен более чем хорошо. Но всё равно, становилось досадно за «группу Б», тем более, что раз мы можем летать в космос и бороться за мир во всём мире, то не пошить простых дешёвых костюмов для хирургов – верх головотяпства и ведомственной неразберихи, если не что-то худшее!

– …в беседе, прошедшей в атмосфере дружбы и сердечности, обсуждены пути дальнейшего развития и укрепления советско-кубинских культурных связей, в свете задач, вытекающих из решений XXVII съезда КПСС…

Он прикрутил ручку у радио, вздохнул, одел сверху тщательно отутюженный Ларисой халат, переобулся в замшевые болгарские туфли с дырочками, оглядел себя в зеркале. Смотрелось хорошо. Самарцев придал лицу одновременно наивное и вдохновенное выражение и закрыл шкаф.

Постучавшись, в кабинет вошла Лариса. Это была крепенькая тридцатипятилетняя женщина, незамужняя, из породы вечных секретарш и нянечек. Голова её была устроена на манер ЭВМ. Лариса могла хранить и перерабатывать колоссальное количество простой информации, никогда ничего не забывала, но и не вспоминала лишнего, сносно печатала на машинке, вела всю документацию кафедры, без возражений выполняла любое поручение. На этой тихой и незаметной женщине со средним библиотечным образованием держалась вся текучка кафедры.

Лариса получала 70 рублей в месяц.

– Аркадий Маркович, звонил Гафнер, – не здороваясь, точно они и не расставались со вчерашнего дня, сообщила она, переходя сразу к делу. – Он сегодня не выйдет.

– Заболел? – мигом прищурился Самарцев. – Снова?

– Да. Ангина. Голос нехороший, хриплый. Сказал, что идёт на больничный. А у него акушеры с сегодняшнего дня – новая группа.

В.О. Гафнер, довольно пожилой, совсем больной человек, раньше был неплохим практическим хирургом и даже защитился двадцать лет назад. Но после того, как его бросила жена, начал опускаться, злоупотреблять, ушёл из-за скандалов из отделения в кафедральные теоретики и несколько последних лет занимал должность третьего ассистента кафедры. Он вёл занятия с приходящей группой акушеров- гинекологов по неотложной хирургии.

Всё городское и областное акушерство знало «дядю Витю», знало, что он «пофигист» и добряк, что занятия у него – «полная халява», на которую можно «забить» и не посещать. Любые личные проблемы с Гафнером можно было уладить бутылкой, а на зачёт группа скидывалась по трёшке и покупала ему пару «пузыриков» пятизвёздочного коньяку, после чего все за пять минут сдавали на «отлично». Оперировать и вести хоть одну палату Гафнеру не давали, к больным не подпускали, и готовить будущих хирургов не давали тоже, предоставив ему ликбез для гинекологов. Но он и этому был рад, считал себя конченным человеком и не надеялся подняться. Раз в три месяца он внезапно «заболевал» недели на две, после чего приступал к своим обязанностям с опухшим лицом и трясущимися руками. Одну группу он ещё вчера провёл, зачёл и выпустил. А сегодня как раз придёт новенькая.

Самарцев досадливо поморщился. В силу своего положения он был ещё и завучем кафедры, отвечая за преподавательскую работу. Чёрт, поручить больше некому- два остальных ассистента заняты своими группами, да и программы не совпадают- у субординаторов – хирургов углублённая, у акушеров – азы и верхи. Придётся опять самому…Чёрт, ещё ведь и профессора сегодня не будет, он на Учёном совете…

– Хорошо, Лариса, спасибо. Тогда скажите старосте этой группы, чтобы поднимались ко мне сюда. Я пока буду вести занятия. А как Гафнер поправится, заберёт их у меня. Больше никаких новостей?

Лаборантка ответила отрицательно и ушла. Аркадий Маркович открыл и просмотрел ежедневник, затем набрал номер ординаторской 2-й хирургии.