Медитация

— От ты долбоеб… Если хохлы тебя спиздят, они через день назад тебя принесут, ты и их заебешь… Ты ж говорил, что тебе, чтоб посрать, на голове стоять надо?

— Та то раньше… Сейчас, со страху, я это быстро делаю…

* * *

Утром позвонил Погранец и сказал, чтобы все там убрали и привели в порядок. Зачем, не объяснил. Сказал только: «Не по телефону!» Целый день прошел в каком-то напряжении, ждали появления Погранца. По тому, что надо убраться, решили, что приедет какое-нибудь высшее руководство.

Уже под вечер подъехал Погранец вместе со всей свитой. Он сам был за рулем. На переднем сидении была какая-то девушка. (Потом любопытные узнали, что это снайперша, и ее позывной Багира. Она вроде как уже успела где-то повоевать.) Рядом с ним всегда был Морпех. Добряк-здоровяк, тоже на шахте работал, горным мастером на шахтном транспорте. Он единственный, кто в отряде имел какой-то боевой опыт. Служил в морской пехоте Черноморского флота в 1991–1993 годы. Призвался при Союзе, а вернулся в Украину. Парадокс в том, что дослуживать пришлось на Российском флоте. Мотались в Грузию и Абхазию, беженцев вывозили, под обстрел попадали. Те, кто из России, потом у себя льготы получили, а те, кто в Украину вернулся, — нихуя. Погранец считал Морпеха опытным бойцом и держал при себе. С ними приехал Большой, который целыми днями болтался на базе без дела и, по настроению, сопровождал Погранца.

Когда командир вышел, все его обступили в надежде узнать последние военные новости.

— Обстановка тяжелая. Укры рвутся со всех сторон… Наемников у них полно. Даже негров видели. Сейчас будем серьезно готовиться к обороне…

— Ты представляешь, только вчера об этом говорили… — обрадовался Викторович.

— Значит, кто не стрелял, тех Морпех и Багира будут брать с постов по два-три человека и возить на стрельбище.

— Снайперы у вас есть? — перебила Багира командира. Голос у нее был какой-то вульгарный и скрипучий. Она была в штанах-горках с подтяжками и майке-тельняшке. Из набедренной кобуры торчал АПС (Погранец же с ним ходил?). Красивые длинные волосы спадали на плечи и спину из-под банданы. Сзади можно было принять ее за совсем молоденькую девушку, но лицо говорило о большом жизненном опыте. По виду ей было где-то за сорок. На руках беспалые перчатки. Она затянулась сигаретой, сплюнула и продолжила:

— Бля, а то сейчас каждый винтовку схватит и снайпер… И пацаны, я вам говорю… Не вздумайте ПСОшку лепить на эти винтовки…

— Да подожди, какие снайперы?! Тут просто научить бы стрелять, — перебил уже ее Погранец.

— Да я просто сказала… Сказать уже ничего нельзя, — обиделась Багира и демонстративно ушла в машину.

Погранцу стало немного неудобно перед парнями. Он заулыбался.

— Вот психованная, — перешел на шепот и пояснил. — За ее голову укры дают пятьдесят тысяч долларов. На ее счету двенадцать бойцов и один снайпер-наемник…

— Ты хоть бы «секреты» выставил, Викторович!.. А то я смотрю, «секретов» у тебя нет. На расслабоне, — опять перебили Погранца. На этот раз Большой.

От этого замечания Викторович немного смутился. И правда — «секретов» не было. Да и как их ставить. Каждый боец на своем месте, надо бы людей тогда добавить. Затем Викторович подумал, что слышать это от Большого, который устроил тут бардак, было вообще странно, но робкая натура не позволила дать ему ответку.

Беседу прервал грохот двигателей со стороны поселка. Гул нарастал, и вдруг из-за домов выскочило несколько внедорожников и легковушек, набитых ополченцами. Некоторые машины были разукрашены маскировочным граффити, из дверей и люков торчали флаги России, Новороссии и ДНР. Машины, громко сигналя, проезжали на восток, из открытых окон махали ополченцы. За легковушками ехали два Т-64. Весь блокпост трясся от рева танковых двигателей и тяжести этих боевых машин. Мощь!.. Сзади ехали две БМП-2 и «Урал».

Когда колонна прошла, на блокпост подскочила «четверка». Из автомобиля вышел Леня. Его все знали на шахте. Высокий балагур, он в «клети» всегда на себя обращал внимание громким голосом и остротами.

— Ну что, бедолаги… Как вы?.. Ням-ням, чучело, и ты тут? — улыбался Леня. — Как тебя Погранец еще не расстрелял?

— А мы его повесим, патронов жалко! — Погранец пожал руку Лене. — А ты чего отстал?

— Боится впереди ехать, хитрожопый, блять, — Ням-ням тоже подошел поздороваться.

— А у тебя жопа, смотрю, не хитрая — сразу на хуй прыгает! Не хитрит! Ха-ха! — Леня продолжал подъебывать Няма.

Все засмеялись.

— О, у вас тут дама… Извините, — кивнул Леня Багире. Та недовольно скривилась и отвернулась.

— Жду «мотолыгу» нашу. Глохнет. За поворотом осталась… А я, думаю, смотаюсь на блокпост, узнаю, когда Няма будут расстреливать. Хоть пирожков въебать на похоронах!

Леня был одет в «березку», красивую разгрузку с торчащей рукояткой ножа, на голове бандана. От него исходила какая-то особая атмосфера войны, магнетизм что ли какой-то. Он один из первых решил, что сидеть в захваченном горсовете не хочет, и уехал в Славянск. После отступления Стрелкова в Донецк, говорят, уехал куда-то за «ленточку» и вот теперь вернулся.