Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании

И вновь нам на помощь должно прийти все богатство наших воспоминаний. Где я в течение жизни сильнее всего ощутил, что такое покой? На ум приходит тихий вечер в лесу. Мы сидим на скамье у озера. Мирно лепечет–играет вода у наших ног. Чуть заметно покачиваясь от вечернего ветерка, шумят деревья. Сумерки разливаются окрест, окутывая все и вся. За день сделано великое множество дел. И вот теперь отдых…

Чем живее и конкретнее образ, тем лучше. Когда же он оживет в полную силу, мы погасим его, сохранив одно только ощущение — ощущение огромного, благодетельного, всеобъемлющего покоя.

Для одного человека это будет вечер в лесу, для другого — впечатление от высоких гор в шапке вечных снегов, которые он неожиданно увидел вдали во время похода, — непостижимый зов вышнего мира. Для третьего это может быть ночное звездное небо, которое по–особенному ярко запечатлелось в памяти, — возможно, когда он покинул шумное собрание или оживленное общество. У некоторых подобное переживание остается от вечерней песни Гёте «Горные вершины» или от стихов Мёрике, Геббеля, Новалиса. Во всех случаях главное, чтобы детали воспоминания служили только подмогой для обретения чувства великого покоя.

Ощущение покоя должно быть как можно более сильным. Нехудо говорить себе в таких случаях: «Сейчас ты необычайно сильно ощущаешь этот покой, но наверняка есть люди, которые ощущают его раз в десять сильнее, чем ты». В этой медитации, которая может длиться от пяти до пятнадцати минут, необходимо не только постоянно и возможно более осознанно удерживать это ощущение покоя, как бы внутренне все время говорить ему «Да!», но и по возможности усиливать его, стараясь наполнить им все тело, как бы омыться в нем. Для сохранения внутренней активности можно также один за другим погружать в покой свои члены. Тогда-то и заметишь, сколько ненужной суеты у нас в руках, в ногах, в мозгу, в мышцах шеи, поддерживающих голову, и будешь смотреть на покой как на напиток, что разливается по всему телу.

Некоторые, наверно, скажут: «Я при этом засыпаю». А чем плохо — иметь снотворное? Пусть эта медитация сослужит добрую службу и тому, кто плохо засыпает. Он сможет в ней расслабиться. Как дозорный, он обойдет свой телесный дом, высматривая все, что не желает спать, и успокаивая. Особенно внимательно надо отнестись к той области, где голова соединяется с телом, — там не должно быть ни малейшего напряжения. «Покой» в нас должен действительно «покоиться». Если человек хочет этого всерьез, благодаря нашему упражнению он заснет даже в случаях на первый взгляд совершенно отчаянных. Но только он заметит, что зачастую, собственно, вовсе этого не хочет, что просто кокетничает со своими возбужденными мыслями и чувствами и отнюдь не желает променять их на такой покой. Но если он и не сумеет заснуть, покой, наполняющий его, если он вправду не думает ни о чем определенном, но «покоится в покое», способен подействовать едва ли не столь же благотворно, как и настоящий сон. Коль скоро ночью человек ищет покоя сна, я бы советовал постараться вжиться в следующий образ: «Вот я покоюсь в своей постели; вокруг меня стены дома, а снаружи движутся звезды: звезды надо мною, звезды вокруг меня и подо мною; если б мог, я бы увидел их сквозь землю; стены дома и весь дом — преходящи, и сама земля преходяща, но то, что живет в звездах, пребудет вечно, этому я предаю себя, я словно распределяю всего себя между звездами, без остатка, всё там, вовне, в звездах; с ними я теперь стремлю мой путь, медленно, покойно, торжественно, вечно… » Тот, кто знаком с антропософской духовной наукой, знает, что таким способом мы при помощи нашей сознательной воли выходим навстречу тому, чего как раз и желает от нас сон. Подобный покой — несказанно дивное благодеяние, и, зная его, мы и спать-то больше не хотим. Если же нам удается еще и перейти от образного представления к звуковому и услышать доносящуюся со всех концов звездного неба хвалебную песнь: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение», а затем сохранить от этого звукового образа одно только жизненное настроение, торжествующий дух мира, поющий хвалу Отцу миров, отрадный небесный покой, покойную небесную радость как вкус на языке — тогда мы вправду окажемся среди ангелов и сможем так одухотворить и просветлить наш сон, как даже и не мечтали.

Однако ж речь идет вовсе не о возможности заснуть, а как раз о пробуждении. И коль скоро можно помыслить глаза, которые днем видят звездное небо (ведь оно окружает нас всегда), значит, может существовать и некий дух, настолько погруженный в душевный покой, что даже днем в самой глубине его жизненных ощущений над ним простирается звездное небо. Звездный дух, как можно было бы назвать это существо, сопровождает человека на жизненных путях.