Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс

— Хорошо задумали, — кивнула Баба Яга — у меня язык не поворачивался назвать ее заведующей. — Я с вами останусь, а вот гостью мою прошу приветить как полагается.

Стоять под пытливыми взглядами оказалось не очень уютно. Сдержала порыв спрятаться за спину Бабы Яги, только голову вскинула да плечи расправила, не желая выдавать страх.

По знаку старика из круга вышел пожилой мужчина и велел следовать за ним. Баба Яга ободряюще кивнула:

— День тебе выпал нелегкий. Ступай отдохни до рассвета.

За капищем стояли привязанные к коновязи лошади. Мужчина легко закинул меня в седло и сам вскочил следом. Сидеть было не очень удобно, но из-за усталости я была согласна на любые условия, лишь бы поспать дали.

Как въезжали в ворота усадьбы почти не помню. Был какой-то переполох, когда хозяйка увидела, кого привез с муж, но грозный окрик заставил ее замолчать. Потом меня мыли в небольшой бане, пытались накормить чем-то вкусно пахнущим, но сил не осталось даже жевать.

— Отведите ее в опочивальню, — приказал женский голос, и вскоре я утонула в мягкой перине. Последнее, что помню, как служанка задувала свечу.

9

Утро выдалось тяжелым. Я не могла разлепить глаза и вырваться из душного, тягучего сна. Кто-то усадил меня и плеснули в лицо ледяной водой.

Теплую истому как рукой сняло. Я вскрикнула и огляделась.

Небольшая комнатка, куда вмещался только сундук, который послужил кроватью, и лавка с разложенной женской одеждой: рубахой и сарафаном. Все без вышивки, украшенное простым швом, проложенным алой нитью.

В памяти шевельнулось что-то про обереги и родовые знаки, но тут же исчезло, вытесненное реальностью.

— Просыпайся скорее, хозяин уже давно ждет.

Только теперь я обратила внимания на девушку примерно моего возраста. Крепкая, румяная, она держала в руках тазик и кувшин с водой. А потом, помогая одеваться, все причитала, какая я тощая да бледная и подозревала страшную хворобу.

На завтрак выдала миску овсяного киселя с молоком и стопку блинов, обмазанных сметаной. Правда, все время торопила — явиться на Капище нужно было до рассвета.

Ехала снова пассажиром, крепко ухватившись за широкий кожаный пояс, и с удовольствием спрыгнула на землю, как только добрались до коновязи. Все-таки этот способ передвижения не для меня.

Костер полыхал во всю мощь, кидая оранжевые блики на суровые лица идолов. Не менее суровыми казались и лица стоящих рядом людей. Воины. Дружинники. Я узнала тех, кто сопровождал князя в поход, многие были ранены, но держались ровно, словно готовились идти в последний бой.

Старик и Баба Яга пели на два голоса. Призывали богов на честной суд, и звуки гимна поднимались к небу, встречая выводящего золотую колесницу Хорса.

Когда солнце рассыпало лучи по проснувшейся земле, в песню людей вплелись птичьи трели. Закончив молитву, Баба Яга и жрец замолчали, уступив место воинам.

Те выволокли к костру крепкого мужчину. Порванная и заляпанная кровью одежда показалась знакомой, а когда он поднял голову, я ахнула: Лукоша!

Но этого просто быть не может! Старейшина был с князем в хороших отношениях, помощи просил…

А просил ли?

Я прислушалась к тому, что рассказывали воины. Видела, как показывали стрелы

— и первую, и вторую. Одинаковые оперения и наконечники подсказывали, что сорвались они с одной тетивы. А доказательством послужил тул, полный точно таких же стрел. Его отняли у Лукоши, когда тот в кустах прятался.

— Антонина! — Я вздрогнула от прикосновения. Баба Яга взглядом указала на середину Капища. — Расскажи все, что знаешь, все, что видела. Не утаивай ничего.

Я и не думала. Но говорить, когда на тебя смотрят несколько десятков внимательных глаз не так-то легко. Это даже хуже, чем насмешки одноклассников, когда не учила, а отвечать приходится у доски.

Но куда тяжелее было вспоминать. Улыбку князя, то, как он поводил плечами, когда был недоволен, как наклонял голову, если что-то привлекало его внимание… Слова застревали в горле, больно его царапая.

— Не волнуйся, — послышалось спокойное, — Просто расскажи.

И я рассказала. Как Зареслав выкрал меня прямо из-под носа Бабы Яги, как прятал в тереме, как просил помощи. О его заботе и честном отношении. О трудностях похода и…

О битве рассказать не смогла. Горло перехватило железной удавкой, слезы болезненно покатились из глаз.

Но жрец был неумолим. Он заставил рассказать обо всем. И о стрелах, и о попытках удержать князя в этом мире, и о его смерти.

В этот момент стало ясно, что будь у меня хоть немного знаний, хоть толика умений… у Зареслава мог появиться шанс.

Но об этом сказать уже не дали, отправили на место. Когда проходила мимо Лукоши, тот вскинул голову и прошипел:

— У-у-у, злыдня! Из-за тебя все.

И плюнул.

От скорой расправы его спасло положение подсудимого и жрец, вставший на пути дружинников.

Дальше все было как в тумане. Воины выходили один за другим, что они говорили, проплывало мимо. Я не понимала, хотя и пыталась слушать.

А когда замолчали, вперед выступил жрец.

Стоя возле священного огня, он воздел руки к небу.