Медицинская шарага (СИ)

Стоя на склоне, заросшего свежей зеленой травой, меня начало мутить. Не потому что высоки и можно было кубарем полететь вниз, а потому что друзья Петра еще не пришли. Парни, новоиспеченные бойцы, стояли около посреди трассы, где проезжают мотоциклисты. Мотодром был представлял собой несколько дорожек для соревнований. В самом центре поля стояли стены, заросшие кустами и деревьями. На самих стенах были нарисованы граффити. В нескольких местах, почти в самом конце трека имелись бугры — высокие и не очень. Я не знаю, когда это место стало просто полем, но когда-то здесь собирались люди. Они приезжали сюда, соревновались. У тех, чьи сбережения не позволяли приобрести мотоцикл, приносили маленькие машинки на радиоуправлении, и тоже устраивали гонки. Мотодром можно было увидеть с моста, который соединял СЗР с Центром, с «Каскада» и нескольких жилых домов, которые возвышались на холмах. За нами точно кто-то наблюдал. Я заметил один темный силуэт в окне третьего этажа многоэтажного дома. Затем еще в нескольких окнах появились худощавые силуэты людей.

Тучи нависли над городом. Холодный ветер предвещал такой же холодный дождь. По автостраде ехали машины с включенными фарами, по всему городу текли золотые огни, словно кровь по артериям. Каждый стремится куда-то доехать. Где-то пробка — тромб, дальше прохода нет.

— Ты не дерешься? — спросила Вера, чем меня очень напугала.

Я весь сжался, но потом успокоился.

— Нет, — ответил я.

И все — вопрос-ответ. Спросили, почему я стою здесь и отстали. Так и проходила большая часть «разговоров» с одногруппниками. Я не горел желанием разговаривать — другие, значит, тоже, будто больше не на что тратить драгоценное время, которое и так быстро пролетает. Только недавно мы стояли на Линейке, давали клятву на посвящении, а теперь стоим здесь — на мотодроме, которому подходила группа из пятнадцати человек.

— Кажется, дождь собирается, — сказала Урсула, поднимая ладонь вверх.

Морось…

Зачем, думала Герда, вот, зачем ей нужно было приходить сюда? Она могла бы сидеть дома, но нет, — решила прийти и посмотреть, как ее друзей будут раскидывать направо и налево! Это же опасное дело, глупое…

— Вот же идиоты, — сказала Герда.

— Погоди, — успокаивала ее Алина. — Может, их гораздо больше, чем тех… с кем они там будут драться.

— С друзьями этого… как его… А, Петра!

Сердце ныло, Герда не могла смотреть на то, как юноши нервно топчутся на одном месте, скачут, чтобы разгореться. Леня машет палкой, будто посохом. Слышны усмешки Кости и Руслана. Сделали селфи.

— Девчонки, — обратился к одногруппницам Костя, — снимайте кто-нибудь драку. На старости лет буду смотреть на то, как ебальники портил вместе со своими друганами. Верно говорю, ребята?

— Ага! — поддержали его парни.

Вроде выглядят, как взрослые, а думают, жаждут драки, как маленькие дети. Герда хотела бы спуститься вниз, схватить Леню за руку и увести. Просто потому, что она не станет смотреть на него, если он не удержится на ногах. Снесут — и все, — молись, чтобы кто-нибудь был рядом из друзей.

— Я не хочу смотреть на все это, — промолвила Герда. — Давай уйдем отсюда, Ален.

Алина посмотрела на свою подругу стеклянными глазами, она видела страх, чего не замечала ранее. Они вместе пережили достаточно, но смотреть на избиение своих же друзей им не хотелось.

— Постой, — сказала Алина, когда Герда собиралась уходить. — Ради Лени. Пусть видит, что ты смотришь на него.

— И его это может защитить? — удивилась Герда. — Сомневаюсь.

— Но придаст сил.

Герда хотела уйти, но что, если Алина права. Леня всегда был уверенным, но при ней он был… другим. Он хотел меняться, в нем появлялись зачатки к знаниям, которые позже высыхали, как выдернутый сорняк.

Маленькие капельки дождь падают на линзы очков, стекают к краю и свисают, словно бусины. Женя снял очки. Пусть так, он видит, кто есть кто. Рядом стоял Леня, сжимающий ножку от гладильной доски.

— Спорим, — сжимая и разжимая толстые пальцы, сказал Руслан, — что я первый троих уложу.

— Если уложу я, — сказал Костя, — ты три рюмки по 50 разом опрокинешь.

— Ну давай, давай, — усмехнулся Руслан. — Эй, кто-нибудь, снимайте, как дядя Руслик раскидает плохих мальчиков!

— Эй, Женек, — тыча локтем, сказал Костя, — пошли — у нас тут, похоже, переговоры.

Женя засуетился. С каждым шагом он становился ближе к сутулому юноши, одетому в спортивные трико, кеды и толстовку с цифрой «21» на груди. Остановившись на расстояние в четыре фута, Женя посмотрел на бойцов, стоящих за спиной главаря. Кто-то тушил бычок, двое прятали что-то за спинами, третий, тот, который длинный и приходил в шарагу, вертел складным ножом. Остальные стояли с каменными лицами, ждали.

— Деремся, пока все с одной стороны не попадают, или как? — спросил сутулый.

— А Петр бы дрался за вас? — вопросом на вопрос ответил Женя.

— Он наш друг, — уверенно заявил сутулый.