Медиум с Саутгемптон-роу

Ведь это Уэтрон назвал им имя Рэя, предположив, что именно его обозначили в картуше. И именно Уэтрон, по словам Телмана, настаивал, чтобы Томас поехал туда и продолжил начатое расследование, заявив, что иначе сам пошлет туда отряд полицейских, отлично понимая, что Питт предпочтет опередить его. Заодно ли он с Войси или же против него? Или просто преследует свои цели?

Веспасия взглянула на Наррэуэя:

– Что вы собираетесь предпринять? – спросила она тоном, не допускавшим сомнений в том, что все это немыслимо оставить без внимания.

На лице Наррэуэя появилось утомленное выражение.

– Вы правы, миледи, – с горечью произнес он, – это месть Войси, чертовски изысканная месть. Газеты распнут Питта. Все знакомые Фрэнсиса Рэя глубоко почитали, даже любили его. Он мужественно и достойно пережил много ударов судьбы – сначала потерю детей, потом кончину жены. Кто-то уже сообщил в газеты, что, по версии Питта, он ходил на сеансы Мод Ламонт и в итоге убил ее.

– Ничего подобного! – с отчаянием в голосе воскликнул Томас.

– Сейчас это уже не имеет значения, – возразил его шеф. – Вы пытались выяснить, не он ли скрывался за «Картушем», а «Картуш» – в числе подозреваемых. Споры с газетчиками затянут вас в штормовое море. Вас просто смоет с палубы. И какое имеет значение, сколько там у вас футов под килем – шесть, или тридцать, или даже все сто?

– Вчера днем мы с ним выпили чаю, – задумчиво, словно размышляя вслух, произнес Питт. – Со сливовым конфитюром. У него осталось немного запасов этого варенья. И он из дружеских побуждений захотел поделиться им со мной. Мы разговаривали о любви и об утратах. Именно поэтому он расплакался.

– Сомневаюсь, что миссис Кавендиш рассказала такую историю, – ответил Наррэуэй. – И он не мог быть «Картушем». Еще один расторопный свидетель уже доложил, где именно находился Рэй вечером того злосчастного сеанса у Мод Ламонт. Он допоздна засиделся за ужином с местным викарием и его женой.

– По-моему, я уже спрашивала вас, мистер Наррэуэй, что вы намерены предпринять? – чуть более резко произнесла леди Камминг-Гульд.

Виктор вежливо взглянул на нее:

– Я ничего не смогу поделать, леди Веспасия. Газетчики будут трубить все, что им заблагорассудится, а я не властен остановить их. Они полагают, что невинного и обездоленного старика затравил до смерти не в меру ретивый полицейский. У них есть достаточно серьезные свидетельства, а я не могу доказать, что они сфабрикованы, хотя и уверен в этом. – Никакой уверенности в голосе начальника Спецслужбы не было – только унылое отчаяние.

Он глянул на Томаса:

– Надеюсь, вы сможете продолжить выполнять ваше задание, хотя теперь, похоже, Войси неизбежно победит. Дайте мне знать, если, помимо Телмана, вам понадобится дополнительная помощь. – Виктор помедлил, страдальчески поморщившись. – Мне жаль, Питт. Никто еще долго не праздновал победу, вступив в борьбу с «Узким кругом»… по крайней мере, до сих пор. – С этими словами он направился к двери. – Всего доброго, леди Веспасия. Извините за вторжение.

И Наррэуэй удалился так же быстро, как появился.

Его подчиненный оцепенел. Буквально за четверть часа его мир разбился вдребезги. Шарлотта с детьми находились в безопасности; Войси не имел представления, где они, но, возможно, даже и не пытался выяснить их местонахождение! Его месть оказалась изощренной и более уместной, чем прямое насилие. Питт погубил его в глазах республиканцев, и в отместку Войси погубил Питта в глазах людей, которым служил и которые раньше ценили и уважали его.

– Мужайтесь, дорогой, – срывающимся голосом мягко сказала Веспасия. – Полагаю, ситуация резко осложнилась, но мы не прекратим борьбу. Мы не позволим злу торжествовать, не сделав все возможное, чтобы победить его.

Полицейский заметил, как проявилась вдруг ее старческая хрупкость, несмотря на безупречно прямую спину. Ее узкие плечи напряженно поднялись, а в глазах стояли жгучие слезы. Томас не мог подвести ее.

– Нет, конечно, не позволим, – согласился он, хотя пока не имел ни малейшей идеи даже о том, с чего или как начать эту борьбу.

Глава двенадцатая

Следующее утро стало одним из самых ужасных в жизни Питта. Он заснул глубокой ночью, утешаясь мыслью, что по крайней мере Шарлотте, детям и Грейси ничего не грозит. Во сне Томас видел их радостные лица и пробудился с улыбкой на лице.

Но потом к нему вернулись воспоминания, и он осознал, что Фрэнсис Рэй мертв, умер в одиночестве и отчаянии, возможно, добровольно уйдя из жизни. Питт живо представил, как старик сидит напротив него за чайным столом, извиняется за то, что не может предложить булочек с малиной, и вместо этого с такой гордостью угощает его драгоценным сливовым конфитюром.