Медленнее, ниже, нежнее…

Они идут вдоль закатного моря, и он рассказывает о том, что собирается учиться на юриста, чтобы помогать отцу в бизнесе, который перейдет ему по наследству, но вообще-то ему ближе музыка и он надеется это как-то совмещать…

Она перебивает на полуслове:

– Вот тот мужчина очень богат, – кивает она в сторону стоящего на пляже человека.

– Ты, что, его знаешь?

Она отрицательно качает головой.

– А как ты определила? Он же голый! В одних трусах!

– Это трусы «Армани», и видно, что их у него еще штук пятьдесят, – снисходительно бросает она, вернув грациозность походке и кокетство взгляду.

Мужчина в трусах «Армани» провожает взглядом девушку с явно сделанной грудью и худого парня с дредами и женской сумкой.

Девушка красиво поворачивает голову, дав ветру поиграть с ее волосами.

Возле волнореза, выброшенного на берег, словно мертвый кит, они поворачивают обратно.

«Богатый» стоит на том же месте, рассеянно глядя в море на ныряющего мальчика. Толстая негритянка в цветном балахоне по подол в воде с жутким акцентом уговаривает ребенка перестать, но он не обращает на нее внимания.

– Надо было глаголы учить, а не цвета, – зло смеется девушка, ища глазами взгляд мужчины в трусах.

– Это другая тетя, не та, что на курсах была, – смеется в ответ парень.

– Какая разница…

– Я провожу тебя? – спрашивает он на последней ступени лестницы, уводящей от моря.

– Как хочешь.

Она аккуратно отрясает с ног песок, который кажется снегом, присыпавшем спелые ягоды педикюра, и ступает на асфальт, не переодев босоножек. Его сланцы шлепают чуть позади. Возле виллы за высоким забором он берет сумку за обе ручки, словно ее саму за руки.

– Ты придешь завтра утром пить кофе?

– Утром придет маникюрша, потом массажист.

– А потом?

– Потом у меня этюды, я буду занята.

– Ты художница? Супер! А в каком стиле ты пишешь?

– По настроению.

– А мне нравятся французские импрессионисты. Впечатление – это ведь единственное, что остается, верно?

– Они всем нравятся. Просто поголовно – любимый художник Моне, ну, или Мане, писатель Достоевский, и композитор Бетховен.

– А ты в России на Рублевке, наверно, живешь? – он отводит глаза с отраженным в них серым забором.

– Нет, не на Рублевке. Спасибо, что проводил, – она забирает сумку и уходит, не обернувшись, туда, где дверь с кодовым замком преграждает путь остывшему асфальту.

В сумраке пурпур педикюра превращается в капли запекшейся крови, разлетающиеся от ее шагов по дорожке из розового туфа.

Да! Пинк! Глупый, женственный розовый, столь привлекательный для мужчин в трусах «Армани»… – окончательно решает она вопрос о цвете завтрашнего педикюра.

Половой акт

«Успел!» – мелькнула в нем удовлетворённая мысль. Он кончил в руку чмокнул даму и, зажав член рукой, пошёл в душ. Не успел он всего два раза в жизни. Первый раз с женой и родился сын, второй раз с любовницей, и они расстались. И то и другое было прилично тому. Самообладание его больше не подводило, но каждый раз, успевая вынуть за доли секунд до эякуляции, он чувствовал дополнительное удовлетворение. Неплохо для пятидесяти пяти. Он в хорошей форме. Два раза в неделю бассейн, раз в полгода проверка всего организма в обязательном порядке, регулярная половая жизнь. С любовницами только не везёт последнее время. Меркантильные какие-то попадаются. Даст пару раз и начинается – туфелек нет, сумки нет, платье надо, машина сломалась… Раньше бабы не опускались до такой мелочности. Или он был бедней и проще? А сейчас оценивают сразу его машину, телефон, часы, – прикидывают, что почём. И не то, чтобы он против купить что-то женщине, но когда это цель…

Он поднял крышку унитаза и вспомнил, что в багажнике еще остались коробки с товаром. По своим областным магазинам он сам развозит товар, все равно ведь ездит, а без присмотра нельзя. Директора у него все грамотные, тёртые, сам подбирал, с пристрастием. Есть даже дама доктор наук, бывшая депутат местного совета, со всеми сильными «наты» в своём районе. В своё время большой бизнес на себе перла. Сломалась. Больной ребёнок и муж-тряпка, еще и запил. Добили. Да и не женское это дело – серьёзный бизнес. Ну, не попрёшь против природы, чего бы там феминистки не верещали…

Он стряс последнюю каплю с члена и шагнул в кабинку душа. Вода нагревалась медленно, и он успел подумать о сыне, который должен завтра вернуться из экспедиции. Не замёрз он там? Сын организует охоту для состоятельных людей. Подолгу бывает в горах-лесах, и зимой и летом. Но он молодец! Нашел «своё», сам, и тащит. Мужик!

Он вытерся белым гостиничным полотенцем, рукой расправил и надел сплющенные одноразовые тапки, глянул в зеркало: хорош еще! Как же, хорош, хлопнул он себе по лбу, мирамистин-то забыл! Расслабился. Приятная женщина, вот и забыл. Он снова встал над унитазом, и стал щедро поливать мирамистином головку члена, сдвигая крайнюю плоть.