Медленно, но верно

«Это было бы хорошим решением проблемы. Я бы даже порекомендовала сделать это, пока подобное не случилось снова».

Хелен не смогла отрицать это. «Я в тот же день подала официальную жалобу. – Она почувствовала тошноту. – Но я не слышала ничего о том, чтобы она пошла в ход. Очевидно, ее как всегда затолкали под ковер, и ему все сошло с рук. Опять». Она аккуратно поставила кружку на стол и запустила пальцы в волосы. «Ненавижу все это. Ненавижу чувствовать себя так».

«Знаю. Самым ужасным во всей той ситуации с Госсардом было то, что я во всем винила себя».

Профессиональный ответ Хелен был молниеносным: «Это все не твоя вина, Триша».

«Я говорю вовсе не о его попытке изнасиловать меня. Это мне прекрасно понятно. – Триша мрачно ухмыльнулась. – Видишь ли, я общалась с психоаналитиком. Но ни одна в мире промывка мозгов не изменит того знания, с которым я живу. Я была той, кто дал ему возможность попытаться. Я знала, какой мерзкой сволочью он был. Я знала, что совершенно неразумно оставаться с ним наедине. Но в тот вечер в баре я решила, что справлюсь. Я убедила себя, что имею дело с разумным человеком, а не с хищником. В ту же секунду, как я увидела его, все мое существо кричало о том, что надо развернуться и бежать, но я этого не сделала». Она раздраженно тряхнула головой, а ее глаза потемнели от воспоминаний. «Нас научили игнорировать свои инстинкты, Хелен. Это то, что наше общество лучше всего сделало с женщинами. Мы не должны позволять страху управлять нами, но мы должны осознавать, когда страх – это способ выжить. Надо знать, когда необходимо обратить на него внимание. Я предпочла не делать этого».

Хелен подумала о том вечере в кабинете, когда увидела Джима Феннера, стоявшего возле шкафа с документами. Она помнила его глаза, тон его голоса. Она вспомнила, как быстро и сильно рос в ней страх, как билось стремление убежать в ее голове, но гордость заставила их замолкнуть. Потому что уйти в тот момент, по ее мнению, означало проиграть, а она не могла себе этого позволить. Надо ли говорить, что в итоге он все равно выиграл. Она сглотнула желчь, вставшую поперек ее горла, а Триша продолжила говорить.

«Из-за того, что я была недостаточно сообразительной, чтобы уйти, женщине, которую я любила, пришлось спасать меня. И это стоило ей трех лет ее жизни. Если бы не ты и Клэр, то стоило бы еще большего. – Ее голос стал жестким и холодным. – Я проклинаю себя за то, что была слишком глупа и несведуща в законах, что не нашла самого лучшего адвоката для Никки с самого начала. Проклинаю себя, что не начала пробивать петиции и ходатайства и все остальное годами раньше, когда это еще могло предотвратить ее заключение вообще. Я проклинаю себя за то, что не попыталась все изменить, когда это действительно могло иметь значение».

Ее глаза превратились в ледышки. «Но больше всего я ненавижу себя за то, что ей пришлось убить этого ублюдка. Лучше бы мне хватило духу сделать это самой».

Хелен настигло ощущение, что в комнате не осталось воздуха, и она попыталась вдохнуть как можно глубже, чтобы в легкие попало хоть немного кислорода. «Тогда тем, кто загибался в крыле G, была бы ты». Это было самое нелепое из того, что она могла сказать, но слова вылетели из ее губ раньше, чем она успела осознать их.

Триша окаменела, услышав это, и невыразительно посмотрела на Хелен. «То есть… Хочешь сказать, что в этом случае ты трахалась бы сейчас не с Никки, а со мной?»

Это было еще более нелепо, и они некоторое время пристально смотрели друг на друга. Хелен начала хохотать первой. В ее смехе слышалась несвойственная ей истерика, но она ничего не могла с этим поделать. Триша сдерживалась на секунду дольше, но не смогла не присоединиться. Они еще долго то смеялись, то плакали, потому что в такие моменты единственной альтернативой этому поведению было бы сдаться и зачахнуть. Это было и горько, и смешно, а в результате они без сил прислонились каждая к своей стороне стола.

В таком виде их и застала Никки, когда поднялась, будучи не в силах больше ждать внизу. Она в испуге уставилась на обеих, но их лица выглядели так, словно они смеялись до тех пор, пока силы их не покинули полностью. Хелен порадовалась тому, что почти не пила чай, когда Триша, разлив остатки чая и все еще хихикая, метнулась в ванную.

Когда она ушла, Никки вытерла разлитый чай и оглядела Хелен со странно-озадаченным выражением на лице. «Осмелюсь ли я спросить?»

«Я все равно не смогу объяснить. – Хелен встала и обхватила Никки за талию, глядя на ее сильную фигуру. – Но я точно знаю, что должна перед тобой извиниться, милая. Мне очень жаль, что я так накинулась на тебя тогда в подсобке. Спасибо, что спасла меня».

«Пожалуйста». Никки, все еще растерянная, крепче обняла ее. Хелен еще долго наслаждалась спокойной силой рук Никки, прежде чем у нее взыграла совесть. «Тебе, наверное, нужно вернуться? Еще только половина первого».