Медленное пламя

— Уже. Вчера она обзвонила некоторых его друзей. Судя по всему, он уехал из Чаттануги. Говорят, он в Нэшвилле. Хотя никто не поделился с ней его контактами, и она подозревает, что они знают, как с ним связаться, просто не говорят ей. Это означает, что он велел им молчать. А значит, он исчез.

— Хреново, — пробормотал Джонни.

— Чем дольше он будет держаться подальше и не платить алименты, тем больше у нас будет боеприпасов, если он вернется и захочет создать нам проблемы.

— Да, но он все равно гребаный мудила.

— Не буду спорить.

Джонни посмотрел ему в глаза, и Тоби сразу понял, о чем он думает.

— Нам нужно… — начал Джонни.

— Мы сделаем это, — заявил Тоби.

— Дэйв не выдержит…

— Мы будем рядом.

— Я думал, Элиза сорвется, — тихо сказал Джонни. — После их мамы…

Он не закончил.

Ему этого не требовалось.

Хотя он и добавил:

— Гранит и сталь, окутанные в гусиный пух и шерстку котенка.

— Что? — спросил Тоби.

— Твоя — это нежная кожа и мягкий виски, а моя — гусиный пух и шерстка котенка. Но под тем и другим находится гранит и сталь. Это заслуга Дафны. Ее наследие. Ее подарок нам, и то, что достанется нашим детям. Вот почему я знаю: как бы хреново это ни звучало, с Марго все будет хорошо. Потому что она тоже это знает. Так что, нужно позаботиться о Дэйве. Потому что он, как папа. Он, как ты. И он, как я. И если дела пойдут плохо, мы должны быть готовы. Потому что без своей женщины он просто будет опустошен.

— Да, — тихо согласился Тоби.

— Но мы будем рядом, — поклялся Джонни.

— Да, мы будем, — подтвердил Тоби.

Некоторое время они смотрели друг на друга, оба чувствовали одно и то же, и в тот момент это были скверные ощущения.

Затем братья Гэмбл вернулись к работе.

— Знаешь, Леденец, я целый час спорил с Марго из-за этой посуды. Было бы отстойно, если бы ты превратила ее в осколки в раковине, так что мне придется искать того художника, который втюхал этот сервиз Марго, чтобы купить замену, — заметил Тоби, моя посуду вместе с Адди, потому что ей было плевать, как он расставляет тарелки и столовые приборы.

К счастью, она перестала греметь его тарелкам и повернулась к нему с растерянным видом.

— Зачем ты с ней спорил? Этот сервиз великолепен.

— Одни сервировочные тарелки обошлись мне в сто баксов.

Ее взгляд опустился на раковину, и она выдохнула:

— Срань господня.

— И я знаю, что означает словосочетание «сервировочные тарелки», только потому, что Марго произнесла его полторы тысячи раз, когда мы спорили о посуде.

Адди улыбнулась.

— Она нашла для меня этот сервиз на каком-то фестивале художников в Оуэнсборо, — сказал Тоби. — Отправила мне фотографию. Сказала, что он подходит к моему дивану. Итак, с полной откровенностью скажу, что мы сорок пять минут спорили в переписке, что мне не нужна посуда стоимостью более тысячи долларов, поскольку, по ее словам, мне просто необходимы сервировочные тарелки и все остальное. В разговоре по телефону наш спор ограничился всего пятнадцатью минутами.

Адди подняла тарелку, которая была матово-черной снаружи с голубовато-серо-кремовоми крапинками в форме яйца на внутренней поверхности, посмотрела на диван, на тарелку, а затем на Тоби.

— Она подходит к твоему дивану, — отметила она.

Он улыбнулся.

Она сунула ему вымытую тарелку и заявила:

— Мне не нравится, что тебе придется разговаривать с этой женщиной.

— Детка, ты сама сказала, что я должен выслушать ее, чтобы понять, что все ее проблемы — это ее проблемы.

— Беру свои слова обратно, — пробормотала она раковине.

— Ты права, и Марго права, мы с Джонни выслушаем ее, и на этом все закончится.

— Я сказала это до того, как мы узнали о Марго или о том, что эта женщина неизбежно омрачит своим присутствием городок Мэтлок.

— Ну, вот как все будет. Мы поговорим. И будем жить дальше. Завтра к этому времени все закончится.

Или он надеялся на это, поскольку сегодня Адди работала допоздна, и сейчас уже было поздно, и у него создавалось ощущение, что разговор с Сьеррой не продлиться больше, скажем, десяти минут.

— Надеюсь, так и будет, — произнесла Адди вслух его мысли, не глядя, протягивая ему несколько столовых приборов.

— Детка, — позвал он.

Ее глаза обратились к нему.

— Я понимаю тебя. Но у Джонни и Иззи, по сути, дом с двумя комнатами, и вы с Из не можете ютиться в ванной вместе с Бруклином, чтобы быть рядом со своими мужчинами, пока они разговаривают с Сьеррой.

— Тогда поговорите с этой женщиной здесь, — предложила она. — А мы останемся наверху.

Ага.

Вот в чем дело.

Им обеим не нравилось, что их мужчины столкнуться с проблемой без них.

— Мельница принадлежала папе.

Она молчала.

— Мы хотим ткнуть ей этим в лицо.

Она взяла скребок с ручкой и жидкость для мытья посуды и принялась мыть кастрюлю, пробормотав:

— Как кажешь.

Он решил сменить тему.

Закрыв дверцу посудомоечной машины, он прислонился бедром к стойке и объявил:

— После того, как мы здесь закончим, я хочу, чтобы ты посмотрела, какие идеи у меня появились в отношении того, что я хочу сделать с хижиной.

Она снова повернулась в его сторону.

— С хижиной?

— По большей части я хочу ее перестроить.

Она уставилась на него.

Он же продолжил: