Медленный человек

Он не может скрыть своего раздражения.

– Я не напрашивалась на вас. Я не просила о том, чтобы провести чудесный полдень в вашей мрачной квартире.

– Так уходите! Покиньте эту квартиру, если она вам так не нравится. Я все еще понятия не имею, зачем вы пришли. Что вам от меня нужно?

– Вы пришли ко мне. Вы…

– Я пришел к вам? Это вы пришли ко мне!

– Не кричите, соседи подумают, что вы меня избиваете. – Она плюхается в кресло. – Простите. Я вторглась к вам, я знаю. Вы пришли ко мне – вот и все, что я могу сказать. Вы пришли мне в голову – мужчина с больной ногой, без будущего и с неподобающей страстью. Вот с чего все началось. Я не представляю, куда нам двигаться дальше. У вас есть какие-нибудь предложения?

Он молчит.

– Возможно, вы не увидите в этом смысла, мистер Реймент, но я делаю именно это – следую за своими интуитивными прозрениями. Вот как я построила свою жизнь: руководствоваться интуицией, включая те интуитивные прозрения, в которых я сначала не могу разобраться. Особенно в которых я не могу сначала разобраться.

Руководствоваться интуицией – что это значит в данном конкретном случае? Какие у нее могут быть интуитивные прозрения в отношении совершенно незнакомого человека, которого она никогда в глаза не видела?

– Вы увидели мое имя в телефонном справочнике, – предполагает он. – Просто решили рискнуть. Вы не имеете никакого представления о том, кто я на самом деле.

Она качает головой. («Хотела бы я, чтобы это было так просто», – произносит она так тихо, что он едва слышит.)

Солнце садится. Они умолкают и, подобно старой супружеской чете, заключающей перемирие, какое-то время сидят, слушая птиц, поющих свои вечерние песни на деревьях.

– Вы упомянули о Йокичах, – говорит он наконец. – Что вы о них знаете?

– Марияна Йокич, которая ухаживает за вами, – образованная женщина. Разве она вам не говорила? Она провела два года в Институте искусств в Дубровнике и окончила его с дипломом реставратора. Ее муж тоже работал в этом институте. Там они и встретились. Он специализировался в старинных технологиях. Например, он заново собрал механическую утку, которая, ржавея, пролежала в разобранном виде в подвале института двести лет. Теперь она крякает, как настоящая утка, и откладывает яйца. Это одно из piиces de rйsistance[11] их коллекции. Но, увы, его таланты не востребованы в Австралии. Здесь нет никаких механических уток. Отсюда и работа на автомобильном заводе. Что еще я могу рассказать вам о Марияне такого, что может вам пригодиться? Марияна родилась в Задаре, она городская девушка, она не разобрала бы, где у осла зад и перед. И она целомудренна. За все годы брака она ни разу не изменила мужу. Никогда не поддалась искушению.

– Я не искушаю ее.

– Я понимаю. Как вы выразились, вы просто хотите излить на нее свою любовь. Вы хотите давать. Но приходится платить за то, что нас любят, если только мы не начисто лишены совести. Марияна не будет платить эту цену. Она и прежде оказывалась в подобной ситуации, когда пациенты в нее влюблялись, не в силах совладать с собой, как они говорили. Она находит это утомительным. «Теперь мне придется искать другую службу» – вот что она думает про себя. Я ясно выражаюсь?

Он молчит.

– Вас что-то притягивает? – спрашивает она. – Какое-то ее качество вас привлекает. Насколько я понимаю, это качество – ее сочность, сочность фрукта, готового лопнуть, зрелого фрукта. Позвольте мне объяснить вам, отчего Марияна производит такое впечатление на вас и на других мужчин. Она налита соком оттого, что ее любят, любят так, как только можно любить в этом мире. Вам не захочется слушать детали, поэтому я не буду в них вдаваться. Но причина, по которой и дети производят на вас такое впечатление, мальчик и маленькая девочка, заключается в том, что они выросли, купаясь в любви. В этом мире они чувствуют себя как дома. Для них это хорошее место.

– И все же…

– Да, и все же на этом мальчике печать смерти. Мы оба это видим. Слишком красивый. Слишком светлый.

– Хочется плакать.

Их охватывает печаль, их обоих, печаль и дремотное состояние. Он поднимается.

– В холодильнике есть последние каннелони, приготовленные Марияной, с ризотто и шпинатом, – говорит он. – Хотите? Не знаю, каковы ваши дальнейшие планы. Если вы хотите заночевать – добро пожаловать, но это все, утром вы должны уйти.

Медленно, с решительным видом Элизабет Костелло качает головой.

– Боюсь, это невозможно, Пол. Нравится вам это или нет, я еще побуду у вас. Я буду образцовым гостем, обещаю вам. Я не буду развешивать свое нижнее белье в ванной. Не буду путаться у вас под ногами. Я почти ничего не ем. Вы даже не будете замечать, что я здесь. Лишь время от времени дотронусь до плеча, левого или правого, чтобы направить вас.

– А с какой стати я должен с этим мириться? Что, если я откажусь?

– Вам придется с этим мириться. Не вам решать.

Глава 14