Медленный человек

– Моя мама говорит, что я должен купить какие-то таблетки от боли. Вот, я записал название. Говорит, что хотела их вам оставить, но забыла. Я могу сбегать в аптеку, но…

– Деньги в моем бумажнике, в ящике письменного стола.

– Спасибо. У вас есть где-нибудь швабра?

– За дверью в кухне. Но не надо…

– Пустяки. Это займет всего минуту.

Волшебные таблетки оказываются всего-навсего ибупрофеном.

– Мама говорит, нужно принимать каждые четыре часа. Но сначала вам нужно поесть. Принести вам что-нибудь из кухни?

– Принеси мне яблоко или банан, если есть. Драго!

– Да?

– Теперь со мной все будет в порядке. Тебе ни к чему оставаться. Спасибо за все.

– Все о’кей.

Чтобы закончить эту фразу, Драго должен сказать: «Все о’кей, вы бы сделали для меня то же самое». И это чистая правда! Если бы Драго постигло какое-нибудь несчастье, если бы какой-нибудь бесшабашный незнакомец врезался в него на своем мотоцикле, он, Пол Реймент, перевернул бы все на свете вверх дном, истратил бы последние деньги, лишь бы его спасти. Он преподал бы всему миру урок, как нужно заботиться о любимом ребенке. Стал бы для него всем – и отцом, и матерью. Весь день, всю ночь он бы бодрствовал возле его постели. Если бы только!..

В дверях Драго оборачивается, машет рукой и ослепляет его одной из своих ангельских улыбок, от которых девушки, должно быть, падают в обморок:

– До свидания!

Глава 27

Как и говорила Марияна, он почти не повредил спину. Днем он уже в состоянии осторожно передвигаться, может одеться, сделать себе сандвич. Прошлой ночью он думал, что на пороге смерти; сегодня все снова прекрасно, более или менее. Чуточку одного, капельку другого, крупинку третьего – все это смешивается и принимает форму таблетки с фабрики в Бангкоке, и вот уже монстр боли превращается в маленькую мышку. Чудеса!

Так что когда появляется Элизабет, он уже способен очень кратко, спокойно и буднично рассказать о происшествии.

– Я поскользнулся в душе и растянул спину. Я вызвал Марияну, она приехала и помогла мне, и теперь у меня снова все прекрасно. – Ни слова о судорогах и слезах, о пижаме в корзине для грязного белья. – Сегодня утром забежал Драго, чтобы проверить, как у меня дела. Милый мальчик. Зрелый не по годам.

– И, как вы говорите, у вас все прекрасно.

– Да.

– А ваши фотографии? Ваша коллекция фотографий?

– Что вы имеете в виду?

– С вашей коллекцией фотографий тоже все прекрасно?

– Полагаю, да. А что такое?

– Возможно, вам стоит взглянуть.

Из коллекции ничего не пропало. Действительно ничего. Но один из снимков Фошери какой-то не такой на ощупь, а когда он вынимает фотографию из пластикового конверта и разглядывает на свет, она как-то странно выглядит. То, что он держит в руках, – копия, коричневые тона которой подражают сепии оригинала. Эта копия выполнена электронным принтером на полуглянцевой фотобумаге. Картонная основа новая и чуть толще, чем у оригинала. Именно это и выдает подделку. А в остальном неплохая работа. Без подсказки Костелло он мог бы никогда и не заметить.

– Откуда вы узнали? – спрашивает он.

– Откуда я узнала, что Драго и его друг что-то замышляют? Я ничего не знала. Просто заподозрила. – Она берет копию в руки. – Я бы не удивилась, если бы один из этих старателей оказался прадедушкой Костелло из Керри. А взгляните-ка вот на этого парня. – Она стучит ногтем по лицу человека во втором ряду. – Разве это не вылитый Мирослав Йокич?

Он вырывает у нее фотографию. Мирослав Йокич! Да, это действительно он, в шляпе и рубашке с открытым воротом, с усами. Стоит бок о бок с этими суровыми корнуэльскими и ирландскими старателями ушедшей эпохи.

Особенно его возмущает профанация: пара наглых, дерзких юнцов глумится над мертвыми. По-видимому, они сделали это с помощью какой-то цифровой техники. В старомодной «темной комнате» он никогда не добился бы такого искусного монтажа.

Он поворачивается к Костелло.

– Что случилось с оригиналом? – наседает он на нее. – Вы знаете, что с ним случилось?! – Он сам слышит, как повышает голос, но ему уже все равно. Он швыряет копию на пол.

Глупый, глупый мальчишка! Что он сделал с оригиналом?

Элизабет Костелло смотрит на него с удивлением, широко открытыми глазами.

– Не спрашивайте меня, Пол, – говорит она. – Это же не я пригласила Драго в свой дом и отдала в его полное распоряжение ценную коллекцию фотографий. Это не я планировала подобраться к матери через сына.

– Тогда откуда вы узнали об этом… этом вандализме?

– Я не знала. Как я уже сказала, я просто подозревала.

– Но что заставило вас заподозрить? Что вы недоговариваете?