Медленный яд

Мы возвращаемся назад вместе, в лифте неловко молча и расходясь в разные стороны. Смотрю на сменяющие друг друга цифры этажей, пытаясь угадать, какого черта сюда принесло Федорова.

— Это тебе, — разуваясь, протягивает он темный целлофановый пакет, достаточно увесистый. Благодарю, раскладывая на кухонном столе содержимое, и кривлюсь.

Среди прочего — мандарины, большой пакет. Оранжевые шарики с веточкой, точно только сорвали с дерева.

Бывает же.

— Вы просто так, навестить, или еще остались неподписанные мною документы?

Ставлю перед ним чашку с чаем, не спрашивая о вкусах и пожеланиях. Кофе все равно нет.

Когда видишь дома людей, с которыми трудишься в одном офисе, кажется, будто за тобой подглядывают сквозь замочную скважину. Неловко и неприятно.

Не только мне, Федорову, кажется, тоже. Он отодвигает от себя чашку и вздыхает:

— Я пришел не просто так.

Сдерживаюсь, чтобы не съязвить. В его присутствии так и тянет говорить неприятные вещи, и я пытаюсь понять, когда это началось? Еще летом мы могли нормально общаться с мужчиной, а сейчас хочется отпускать колкость за колкостью.

— Ты с Ильей давно виделась?

— Кажется, мы недавно это обсуждали, — хмурюсь я, скрещивая на груди руки.

При имени Поддубного неприятно колет что-то внутри, но я надеюсь, что на лице это никак не отражается.

Федоров смотрит на стену, куда-то выше моей головы и, пожевав губы, продолжает:

— Наши с ним взгляды на политику фирмы сильно разошлись.

— Я помню, Вы говорили.

— Но все не так просто. Если бы мы просто не ладили с Ильей, то Бог с ним, я закрыл бы глаза на его поведение. Но он пытается свернуть с правильного пути не только меня, но и остальных учредителей.

— А можно не загадками?

— Хорошо, скажу проще. Если мы не объединимся с «УютСтроем», в ближайшее время фирма начнет терять деньги, причем большие. Скворцов объявил нам тайную войну, мы у него как кость, поперек горла стоим. Уже сейчас это чувствуется по объектам, а дальше только хуже будет. Пока не поздно, нужно сливаться с более мощными, обеспечить себе подушку безопасности, и продолжить работу как ни в чем не бывало. Летом вступят изменения в закон о долевом строительстве, перед новогодними каникулами президент должен подписать документы. С вводом эскроу-счетов пробиваться станет еще сложнее, у нас просто не будет собственных средств на строительство, только заемные. А это кредитование и все, что с ним связано: проценты, пользование чужими деньгами. Мы так попадем, Саша, что мало не покажется.

Все это время я слушаю его, кивая головой. Слова не новые, мы обсуждали это не единожды, не так подробно, но все же.

— А Илья все еще играет в игрушки, пытаясь доказать мне, кто в доме главный. Поверь, Саша, если бы это не стоило нам многомиллионных потерь, я бы закрыл глаза. Мальчишка против слияния сам и пытается уговорить других. На днях он подходил к Алексею Сержикову, настраивал его против меня… Детский сад, честное слово.

Очень неприятно слышать такое об Илье, но я проглатываю, побуждая Федорова говорить дальше:

— Как оказалось, слияние возможно только при условии, что все — все! — учредители «за». Он один уже не дает нам подписать документы, но будто ему мало, пытается найти союзников, которые будут с ним заодно. Естественно, Алексей выступает на моей стороне, кому, как ни финансовому директору понятна суть и цена вопроса. Но я не хочу раздора в руководстве фирмы. Скажи честно, Илья не приходил к тебе с подобным вопросом?

— Нет, — отвечаю, а у самой перед глазами темно. 

— Я не хочу на него наговаривать, но все же. Если Поддубный вдруг внезапно объявится у тебя, будь, пожалуйста внимательна к его словам. Вполне может статься, что он просто использует тебя в борьбе со мной. Я знаю, что вы давно не общаетесь. лично мне было бы обидно, если меня использовали в чужих играх.

— Да, мне тоже, — слова даются тяжело.

Ну вот и стало все на свои места.

И внезапная страсть, так быстро накрывшая Илью по отношению ко мне.

Его заботливость, его внимание.

Только два человека стали помехами в чужом хитроумном плане: Алина и Федоров.

— Спасибо, что рассказали, — голос ровный-ровный, не дрожит, но я почти не вижу сидящего передо мной человека.

Внутри лопается одна за другой тонко натянутые ниточки, противно позвякивая, и этот звук только нарастает в ушах.

— Все в порядке?

— После болезни слабость еще не прошла.

— Ладно, я тогда пойду. Дашь мне знать, если он появится.

Все, на что меня хватает — это кивнуть. Провожать Федорова не иду, оставаясь сидеть в той же позе, опираясь спиной на стену возле окна.

Когда дверь за ним хлопает, поднимаюсь, хватаю пакет с мандаринами и выкидываю их в мусорку.

Глава 39. Илья

Пиздец!

Я смотрю на пацана в салоне сотовой связи, который меняет симку в телефоне.

На старой — следы, очень похожие на зубы, и я до сих пор не могу въехать, как, блядь, Алине удалось вытащить ее незаметно, сгрызть и засунуть обратно.

Он косится на меня, стесняясь задать вопрос, а я чертыхаюсь сквозь зубы. Заслужил, чего уж там. Ну бабы, хитрый народ, это ж надо было догадаться такое сотворить.  Че ж не телефон сразу разбить?