Медленный яд

— А выросла в стерву, — словно не замечая моих слов, продолжает он. Встает, подходит к инструменту, открывая крышку. Проводит по клавишам рукой, словно вспоминая что-то, а потом вдруг начинает играть.

«Собачий вальс». Значит, помнит еще.

Я руки на груди скрещиваю, закрываясь от него. В детстве он так трогательно был в меня влюблен, но я стеснялась его чувств: слишком маленьким Илья казался. В школьные годы разница в четыре года — как пропасть, и когда Поддубный приближался ко мне, я всегда ловила на себе насмешливый взгляд старшей сестры. А простые «жених и невеста», сказанные ею, только заставляли все чаще избегать общества Ильи, пока однажды у нас не осталось общих интересов.

— Илья, — зову, пытаясь привлечь его внимание, но он вдруг усмехается:

— А давай как в детстве? В четыре руки.

Я своим ушам не верю, откидывая нервно волосы назад:

— Это детский сад.

— Похер, Влади. Принимай мои условия: я выслушаю тебя только после того, как ты со мной поиграешь этот гребаный собачий вальс.

— Сюр какой-то, — выхожу на кухню, хватаю стул и ставлю его возле пианино, — второй себе сам тащи.

Мужчина тащится вон из комнаты и приносит второй себе, ставя его к моему так близко, что мы обязательно коснемся друг друга, когда Поддубный сядет.

Все происходит именно так: он занимает место рядом, и мы с ним бок о бок. Он ставит руки точно так, как я учила его в детстве: словно зажимает яблоко.

— Начинай, — дает приказ, и я, удивляясь собственному равнодушию, начинаю играть. Незатейливая мелодия фальшивит, когда Илья сбивается с ритма, и я поправляю его:

— Здесь два раза «соль», потом уже «ми-ре-соль».

— Давай еще раз, — он ошибается и на второй попытке, и на третьей. Только на  пятый раз у нас получается сыграть все ровно, не сбиваясь, и после я не выдерживаю, захлопывая крышку, едва не задевая его по пальцам. Разворачиваюсь на стуле, упираясь своими коленками в его бедро:

— Доволен?

— Почти, — Поддубный смотрит на меня, склонив голову на бок, — давай, что ты там хотела.

— Я хочу найти человека, который писал мне сообщения. И женщину, с которой спал мой муж.

Илья свистит, поднимая бровь. Ту самую, с хорошо знакомым шрамом.

— В идеальном семействе были проблемы?

Мне хочется ударить его, но я терплю. Это логично — он пытается уколоть меня, ужалить побольнее. Не пойму, почему, но точно знаю, что ждать от Ильи.

— Речь не об этом. Ты знал, что у него была… любовница?

— Мы не обсуждали с твоим мужем своих женщин, — еще один меткий удар, — ты хочешь, чтобы я нашел ее. Или их.

Без вопроса, просто констатируя факт.

— Именно так.

— Думаешь, любовница присылала тебе эти сообщения?

— Я хочу это выяснить.

— Окей, я тебя понял. Но сколько ты готова за это заплатить?

— В рублях? — уточняю я, но Поддубный смеется, — нет, хохочет, запрокидывая назад голову, — Влади, на рубли найми себе частного детектива. Меня не волнуют деньги. У меня другой интерес.

Я сглатываю, произнося то, что давно хотела:

— Если тот, кто виновен в смерти моего мужа, будет наказан. Если мы найдем того, кто шантажирует меня… Я уйду из компании добровольно.

Глава 24. Илья

Смотрю в глаза ее зелёные и не знаю, что сказать.

Чувствую острые коленки Влади, которыми она упирается мне в бедро. В вырезе пиджака виден край кружевного белья.

И для кого она так старалась?

Начинаю злиться на нее, разбирая то, что она сказала. Она, блять, мужа довела, а сейчас ещё хочет кого-то посадить в тюрьму? И чтобы я во всём этом принимал активное участие?

Первый порыв – послать ее нахрен, но я действую умнее:

- При одном условии. Мне нужно, чтобы мужик, которому я из-за тебя дал в рожу, забрал свое заявление.

Он молчит, только рукой волосы крутит, наматывая на палец. На других бабах такой жест кажется дебильным каким-то, а в ней раздражения не вызывает.

- Не везёт тебе, Илья, да, когда пытаешься меня защитить? – с грустью даже говорит, складывая примерно ладони на коленях своих, девочка-отличница, - знаешь, почему?

- И почему же?

- А лезешь, куда не просят. Договорюсь я с этим мужиком, завтра его найду.

- Успели контактами обменяться? – интересуюсь ядовито

- А даже если и так, тебе какое дело?

Влади поднимается, увеличивая расстояние между нами, и глядит из-за плеча.

Пиджак со спины обтягивает ее зад, и я невольно бросаю на него взгляд несколько раз. Вырядилась, блин.

- И вправду, хоть перетрахайтесь все, - я тоже встаю, понимая, что разговор окончен. Я и так здесь начудил: сам не пойму какого хрена потянуло на пианино пиликать, меня это и в детстве напрягала дико. А вот поди ж ты, сегодня решил. То ли, чтобы Влади вышибить из надменного образа, с которым она на меня пялилась, то ли в ностальгию опять потянуло. Только я уже не тот прыщавый щенок, который тайно по ней вздыхал, да и прошло с тех пор лет уже нормально.

- Спасибо за разрешение, - копирует мои интонации, пасуя слова. Сучка, - я хочу участвовать в том, как ты будешь искать этих людей.

- Это ещё зачем?

Даже желание вытурить ее из фирмы не перевесит тот факт, что она собирается таскаться вместе со мной. Совсем чокнулась, что ли?