Медленный скорый поезд

Пастух первым полез по ржавой, но худо-бедно крепкой лестничке, припаянной к боку резервуара, пробовал ступеньки сначала рукой, потом ногой – хоть и впрямь ржавое все было, ан еще крепкое. Поднялись споро. Да и высота была небольшой – четырнадцать примерно метров. Крыша резервуара была плоской и даже не ржавой, а будто бы выгоревшей от солнца, пышущего здесь очень мощно. Пастуху на родной Земле не пришлось в жизни влезать на резервуары такого типа. Да и другого тоже. Ну не сталкивался он с нефтянкой, не довелось, и прекрасно себя чувствовал. Уж и получше, чем нынче.

– Метров двадцать в диаметре на глаз, – сказал Слим, оценивая размер крыши или все же крышки резервуара.

Сомнение в термине было уместным: на крыше никаких люков не было – ни больших, ни малых. И что совсем удивительно – труб не было.

– Это не резервуар, – сказал Пастух, – это просто какая-то кастрюля железная, запаянная со всех сторон…

– А тебе не все равно? – спросил Слим. – Мы сюда зачем пришли?

– Извини, запамятовал, – повинился Пастух. – Возвращаясь к нашей теме, заявляю: стреляться придется с разных бочек. Прикидываю… Двадцать метров диаметр – на глаз. Метров двадцать пять до соседнего – это если от края до края. Двадцать плюс двадцать плюс двадцать пять – получается шестьдесят пять метров. Это если мы стоим по дальним краям, а между нами – диаметры крыш плюс эти двадцать пять. Ветра нет. Солнце вроде как в зените, слепить, как видно, не будет, разместимся на бочках так, чтоб сбоку оно жарило, но шестьдесят пять метров – в общем-то не очень близко, но приемлемо для стрельбы… Хорошо хоть ветра нет, а то б на таком расстоянии…

Не договорил. Ждал оценки Слима.

Тот еще разок погулял по крыше, вернулся.

– Ты прав. У тебя какое оружие? – спросил.

Пастух достал из-за спины, из-под ремня джинсов девятимиллиметровый «глок», к которому привык и старался не менять оружие. Ну, как к одежде человек привыкает, к ручке какой-нибудь дорогой, «монблановской» или от «Картье», так он к пистолету своему привык. Логично.

– Хорошая машинка, – одобрил Слим. – Упаковал?

– И не распаковывал, к счастью, – ответил Пастух, – как было десять патронов, так в магазине и осталось. А ты себе пистолетик-то выбрал, из которого стрелять станешь?

Слим тоже достал из-за спины, из-под длинной майки аж два ствола – «беретту» девяносто третью и тоже «глок», толковые и верные, в общем, стволы, поднял руки вверх, покрутил пистолетами. Эффектно. Жаль, что фотоаппарат с собой не взяли.

– Какой тебе больше нравится? – спросил Слим.

– В твоих руках – никакой, – вроде как польстил противнику, – да и по фигу мне.

– Раз по фигу, так пусть будет тоже «глок». Одинаковые резервуары, одинаковые пистолеты… хорошо хоть, что мы неодинаковые… – Подошел к краю резервуара, покричал сверху: – Я на песок ствол сброшу… Стрелок, подбери его и сохрани… – И бросил лишнюю «беретту».

Она упала на песок, целая-невредимая, что ей стальной сделается. Стрелок подобрал, сунул за пояс, за спину.

– Кто перебирается на другую кастрюлю? – спросил Слим. – Или жребий кинем? У меня монетка найдется…

– А ты что, спешишь?

– С чего взял-то? Никуда я не спешу. Смерть врага, Пастух, – это долгожданный процесс, и чем дольше он продлится, тем кайф круче. Ожидание приятного ничуть не хуже, чем само приятное.

– Согласен, – сказал Пастух. – Тогда мы оба спустимся с этой железной дуры, кинем монетку. Кто выиграет, тот выбирает себе эту «кастрюлю», как уже оттоптанную, а другой лезет на соседнюю. Встаем на позиции – у дальних краев резервуаров и… – И осекся. Сказал: – Одно не учли. По какому сигналу стреляем?

– По выстрелу. Пусть твой Стрелок и выстрелит. В воздух, в воздух. По счету, скажем, десять.

– Не получится, – не согласился Пастух, – он – мой секундант. А Шухрат – твой, сам выбрал. И оба они, как секунданты, должны быть обок дуэлянтов и без оружия. Они пока о том не знают, но мы им скажем.

– Ты что, дуэльный кодекс выучил? – Слим явно обозлился, начал крутить на пальце «глок», тяжелым он был. Получалось плохо. – Чего тянем?

– Ты ж хотел по-честнаку – значит, по правилам. Чего тебя не устраивает? Пусть выстрелит самый нейтральный в этой кодле человечек – Марина.

– А она сможет? – изумился Слим.

– Она все сможет, – объяснил Пастух. – Если захочет. А вот здесь… Ну, придется нам обоим поклон ей бить. Спускаемся, хорош болтать.

Спустились. На них, спустившихся свыше, смотрели четыре пары глаз. Очень любопытных.