Медленный скорый поезд

Шампанское пили вкусно и радостно. И не только по случаю явления Марины и Пастуха на станции Зима, а просто потому, что долгая езда — дело скучное, за минувшие дни все темы исчерпаны, все слова проговорены, а красивый, со счастливым исходом прецедент в дороге плюс халявное шампанское — вроде как нечаянный праздник. Пустячок, а отрадно. Будет что вспомнить.

Марина, прямо-таки именинница, была в центре внимания, с ней чокались бокалами, ей говорили хорошие и обязательные слова, она вдруг и мощно стала королевой пусть и вагона, но ведь не в площади королевства суть дела. Напротив: чем меньше королевство, тем, как помнил по сказкам Пастух, ярче праздник.

Пастух шампанского не любил, но все ж вымучил целый бокал, отрабатывая, как говорится, роль третьего плана — храброго, но очень скромного рыцаря, доставившего пропавшую принцессу в королевский дворец. Улучив момент, он смылся из коридора в купе, сел, вздохнув облегченно, пошарил взглядом по сторонам и обнаружил вот что: сумка, еще недавно хранившая капсулу с прахом мужа Марины, стояла на верхней полке, но — не на месте. Сдвинули ее. Немного. Но достаточно, чтоб Пастух увидел.

Он снял ее, раскрыл: вдруг и непонятно исчезнувшая капсула вдруг и непонятно вернулась, вот она, родная, в целости… А и впрямь: в целости ли?..

Пастух отвернул крышку и подставил ладонь лодочкой. Тонкий ручеек пепла потек на ладонь. Все было тип-топ, все на своих местах, но вопрос тоже никуда не исчез: кто брал капсулу? И зачем? И почему тайно? Проверить, на месте ли прах? Взять пробу его на анализ? Или вовсе заменить прах на нечто похожее?..

Пастух не вспомнил ничего похожего. Разве что пепел от сожженной, например, бумаги, растертый в пыль?.. Нет, тот пепел иной, нежели прах человека. Все на своих местах, Пастух, все тихо и ладно, только вот вопросы множатся, не останавливаясь, а ответы на них не спешат явиться. И кроме Стрелка, никаких явных подозреваемых у Пастуха нет. Да и Стрелок выглядит весьма сомнительным татем. А иных татей не видно. А коли и промелькнули, так ведь и вреда вроде не совершили промельком.

Скверно вообще-то…

И еще вопрос — не по сути дела, но по ходу его. А все ж на хрена было Марине сочинять такой большой «термос» для такой маленькой кучки пепла? Так не похожа Марина на любительницу переборов. Или это у японцев такая традиция?..

Тут как раз в купе вкатилась раскрасневшаяся Марина с бокалом в ручонке.

— Вы куда пропали? — спросила, привычно улыбаясь.

— Никуда, — честно ответил Пастух. — И капсула с прахом — на своем месте. И мы — здесь. И поезд шпарит к Нижнеудинску. Все хорошо, Марина…

— А что тогда плохо? — прозорливо спросила она.

— Я не люблю ахинеи и чертовщины, — сказал Пастух.

— Это вообще-то синонимы, — не слишком к месту сказала образованная Марина.

— И хрен бы с ними! — обозлился Пастух. — Вы Стрелка видели?

— Ну да, видела, он там, в коридорчике, шампанское пьет.

Пастух вскочил, вынырнул в коридор, протырился сквозь толпу к Стрелку, взял его под руку.

— Молча и быстро, — сказал. — Есть пара вопросов…

В купе толчком посадил его на свою полку, спросил:

— Где капсула с прахом?

— Откуда я знаю? — явно удивился вопросу Стрелок. Но сразу увидел ее на столике у окна. — Вот же она…

— И ты, конечно, ее не брал?

— Конечно, не брал! На кой она мне? Мы же все высыпали, посмотрели, пепел там… Какие вопросы? — Глянул на Марину, добавил: — Извините, Марина…

Марина молчала. Слушала.

Пастух сунул руку под приоконный столик и тут же вернул ее — с «глоком» в кулаке. На «глоке» остались обрезки клейкой ленты, которая держала его под крышкой стола.

— Ничего, что я скотч не оторвал? — вежливо поинтересовался. — Он стрельбе не помешает…

— Народ же сбежится, — усмехнулся Стрелок.

«Глок» он видел прежде и не единожды. И в разных руках.

— А я глушитель наверну, — сказал Пастух.

Достал из кармана трубку глушителя, медленно-медленно навернул ее на ствол.

— Может, не надо, мальчики? — очень осторожно спросила Марина.

— Мы в войну играем, — объяснил Пастух.

— Какие вопросы? — повторил прежнее Стрелок.

Пистолета он и впрямь не испугался. Или по крайней мере весьма неплохо сыграл, что не испугался.

— С кем ты контачишь в поезде?

— С тобой, — засмеялся Стрелок. — Ну и с Мариной, ясный пень.

— А еще?

— Нет никакого «еще», — обозлился Стрелок. — Ну, говорил я тебе, что один я здесь, один. Ну, не веришь — стреляй. И кто брал капсулу — не знаю. *censored*й быть!.. Хочешь, я тебе свой «макаров» на хранение отдам? Чтоб ты меня не подозревал, если стрельба случится…

— Зачем? У тебя наверняка еще есть… Ладно, живи, — сказал Пастух. — Ты кого-нибудь из знакомых своих видел в поезде, пока мы его догоняли?

— Еще как видел! В Ангарске. Вы уже отстали, вас не было… Слушай, ты не поверишь!.. Помнишь группу из Басры? Ну, парашютисты, они трое суток у нас в Бандар-Аббасе ночевали. А потом исчезли… Там мужик был, Слимом его называли, белый такой, как выгоревший, помнишь?

— Ну, — сказал Пастух.

Он помнил.