Медленный солнечный ветер

Легкий смешок слетел с губ ее собеседника, и сама девушка почувствовала, как незаметно для себя начинает улыбаться. В этом была вся прелесть неожиданного освобождения из плена — очередное чувство, будто кто-то на небе постоянно вытаскивает тебя из очередной переделки.

Димитрия знала, что хочет показать новому знакомому. Все, чего ей хотелось, это вновь ощутить, каково это — быть человеком. Не загнанной Посланцами в пустой квартире одиночкой, а самой настоящей Димитрией — той, кем она была несколько лет назад.

У нее была лучшая подруга. Вернее, две лучшие подруги. Златка присоединилась к ним на последнем году обучения в школе — она только переехала с отцом с севера страны. Теперь обе они были мертвы. Димитрия не знала, подорвало ли их миной или сами Посланцы прострелили им голову, или их забрали на опыты… В любом случае, всех, кого она знала, больше не было. И точка.

На другом конце бульвара, на стыке, где узенькие пешеходные дорожки переходили в пустынную набережную перед величественной рекой Савой, все еще находилось маленькое кафе, которое Димитрия любила когда-то посещать. Ей нравилось там буквально все: начиная от запахов и заканчивая тихой мелодичной музыкой, под которую девушка временами позволяла себе забыться, маленькими глоточками попивая свой любимый латте.

Окна кафетерия были выбиты, а внутри обстановка казалась разворошенной ураганом: перевернутые стулья, раскрошенные в щепки столы, осколки от битой посуды и даже грязный фартук кого-то из персонала одиноко висел на вешалке у входа. Димитрия попыталась представить себе, что сейчас ей снова было пятнадцать, как тогда, когда она любила приходить сюда с подругами. Она медленно прошлась между сломанными столиками, чувствуя, как что-то неприятно хрустит под ногами. Димитрия носила отцовские сапоги, несмотря на то, что они были ей довольно велики. Отец какое-то время служил в пограничных войсках, и с тех пор у него осталось несколько пар отличных сапог. Димитрии выбирать не приходилось, да, к тому же, отцу бы они все равно уже не понадобились.

Дарко следовал за девушкой, до сих пор все еще весьма смутно представляя, что она собирается делать в разгромленном кафе. Он чувствовал одновременно смятение и какое-то внезапно проснувшееся в нем воодушевление, словно он только очнулся после долгого сна.

Наконец, Димитрия остановилась у дальней стены и подняла с пола два более-менее "живых" стула. Руки девушки при этом так напрягались, что видно было прорывающиеся наружу посиневшие сухожилия. Недолго думая, Дарко ринулся к ней на помощь, и вскоре они подняли на ноги столик и несколько стульев.

Уставшая, но довольная проделанной работой Димитрия, как только все было закончено, тут же плюхнулась на один из стульев, вытирая вспотевшие ладони об и без того грязную футболку.

Взглядом девушка пригласила Дарко присесть напротив, и тот выполнил просьбу, все еще немного недоумевая о цели визита в это разгромленное заведение.

— Это такая игра, — тихо объяснила Димитрия. Она заговорила впервые после того, как они обмолвились несколькими фразами там, на бульваре.

В этот момент она показалась Дарко маленькой девочкой, которая была совсем не похожа на его Эву. Эва была серьезной, упертой, в чем-то даже грубоватой, но Димитрия выглядела сущим ребенком, застывшим три года назад на своих пятнадцати. С тех пора она не общалась с людьми и росла только физически, а не духовно. В своих мыслях она все еще оставалось маленькой Димкой, как ее звали родные.

Ей пришлось вырасти слишком быстро. За один день, а может, даже за несколько часов.

Дарко выдавил из себя какое-то подобие улыбки. Он уже слишком давно не улыбался.

— Что ты будешь? — Димитрия открыла воображаемое меню. — Я буду латте. Я просто обожаю латте.

Никто из них двоих не пил ничего подобного даже во снах. Теперь прошлая светлая жизнь была чем-то запредельным, далеким и ненастоящим.

— Я буду двойной капуччино. — Дарко решил включиться в игру.

— А как насчет?.. — Димитрия зацокала языком, просматривая несуществующее меню, но мужчина не дал ей закончить, одним быстрым движением опустив ее сложенные в виде книжицы ладони на стол, отчего девушка вздрогнула. Улыбка тут же испарилась с ее лица, но где-то глубоко внутри себя Дарко хотелось, чтобы она вновь улыбнулась.

— Как ты оказалась в Сараево? — требовательно спросил он.

Димитрии не хотелось возвращаться к этой теме. Она же уже сказала ему всю правду, так чего еще ему от нее было надо?

— Я родилась здесь, — прошипела она сквозь зубы.

— Твоя семья?

— Погибла.

— Почему ты не ушла из города?

— Не было причины.

— Где ты берешь продовольствие?

— У меня есть запасы.

Это снова начинало напоминать тот самый допрос, с которого они начали. Димитрия сначала подумала, что сможет нормально поговорить хотя бы с одной живой душой, но все ее мечты пошли крахом. Сначала ей показалось, что Дарко сможет быть тем, кто расскажет ей о том, что происходят в мире, о том, как он и свою семью потерял во время войны. Но теперь она поняла, что это была пустая затея.

— А ты откуда? — Димитрия решила начать контрнаступление.