Мэдмакс

Макс хотел спать, а сон убегал. Глупость несусветная, но заснуть не получалось. Он лежал поодаль костра, расстелив попону и подложив под голову рюкзак, смотрел на ребят и слушал. То ли дело было в завтрашнем дне, то ли еще в чем, но все говорили. Ни о чем и обо всем сразу, делились какими-то мелочами и почему-то очень сильно хотели протянуть этот самый вечер. Невообразимо спокойный, несмотря на самую серьезную опасность последних недель. Шутить с Солдатами совершенно не стоило. А они шутили, дергали тигра за усы и плевать на это хотели. Может, потому что под рукой имелось оружие, может, потому как все они просто молоды. Все, до единого.

Кошка, ей нет двадцати, ее нашел Белый лет пять назад. Рыжая, гибкая, с ореховыми глазами, смешливая и любящая уют. У нее в Доме вся комната укрыта ковриками, коврами, шкурами, Кошка обожает ходить босиком, терпеть не может холод и, с самого детства, любит поесть. Белый говорил, что она чуть не умерла от истощения, как и все в поселке, что встретился чистильщику у Итиля. Он тащил на себе девчонку сто километров, кормил ягодами, вареным мясом и жидким бульоном, печеными в золе яйцами стрепетов с куропатками и поил травяным сбором, собирая травки по пути. Половину пути тащил, половину она прошла сама, цепляясь за Белого, но упорно стараясь двигаться собственными ногами.

Кошку остригли наголо, опасаясь вшей, отмыли в бане пограничной заставы, переодели в чистое и до самой Сороки Кошка ехала. На телегах, на редких стальных прицепах гантраков, соединенных в поезда, в седле смирной кобылки, выделенной для нее торговкой лошадьми.

Оказалось, что бабкой у Кошки, ее единственной родней, была настоящая травница. А еще девчушка не боялась крови и хирурги из полкового госпиталя, стоявшего в Сороке три года, охотно обучали её своему хитрому искусству, надеясь все же переманить её к себе фельдшером или сестрой. Но Кошка осталась с Братством, щедро делясь умением штопать и лечить раны, экспериментируя, на пару с Доцентом, над всякими природными материалами из лечебных растений, леча детишек, когда тех начали таскать к ней соседки и даже помогая отряду зарабатывать на этом.

Добрая и смешливая, рыжая и уютная, сейчас попивающая свой ежевечерний взвар с ложкой меда и хохочущая над байками Ворона, явно тянущегося к ней.

Бес, обманчиво щуплый, чернявый и весь покрытый, как зверь шерстью, волосами, скрипел ложкой в банке. Белый, Белый… Белый закупился армейским провиантом, а первый армейский провиант, если из консервов, это каша с тушенкой. Вот Бес и лопал её, пшеничную, с говядиной, ел, как всегда торопливо и как всегда наслаждаясь. Бесу выпало голодать уже оказавшись в Братстве, где он, один из младших, отправился в проклятый поход отряда Чусового в Парму, на самый её край, там, где студено дышит шугой и черными волнами седой Ледовитый океан.

Бес умудрился выжить в мясорубке, устроенной там выжившими, в вихрях Полночи и из ума, последними учеными военной лаборатории. Неведомым путем оставшимися в живых, но решившихся на слияние с Прорывом. Отряд Чусового, собранный из нескольких мобильных групп, погибнув на Севере, обескровил Братство лет на десять, если не больше. Бес выбрался оттуда, смог вернуться, но никогда с того самого времени не мог заглушить в себе постоянно кипевшую ярость.

Дух, сумевший оттереть руки от масла, ведь, несмотря на весь дневной лесоповал, под его конец он залез в машину, проверяя и готовя к завтра, пил воду. Глотал ее как редко приходящее к ним сюда, на Фронтир, настоящее вино. Тянул по глоточку, смаковал, катая по рту.

Дух знал цену воды. Дух знал её с трехлетнего путешествия в Степь, когда потеря проводников и карт завела тогдашний его отряд в солончаки. Оттуда, пешком, высохшие как скелеты, вернулось пятеро из двадцати. И фляг с водой у Духа навсегда стало три, на поясе сбоку, на поясе сзади и в рюкзаке. Не говоря про два анкерка в кабине и специально закрепленный бак в кузове. К пластиковым емкостям и стальным канистрам, загруженным перед отправкой, он относился как к расходному материалу, а свой личный НЗ не трогал.

Дух сидел и тянул воду, не проливая ни одной капли.

Грач…

Про Грача Макс мог только догадываться, молчун ничего не говорил, но за него говорили повадки и оружие. Егерский ножище, обоюдоострый кинжал, просто так не потаскаешь. И вел себя Грач как раз, как егеря, основной кулак КВБ, шлявшийся взад-вперед по границе Альянса, превентивно нападавший на степняков, постоянно сходившийся на боях не объявленной войны с Итилем и вообще, бывший знатным головорезами и умельцами убивать все живое.

Ворон такой же вроде, а нет. Ворон — самая большая загадка из прибившихся разведчиков, отправленных неведомым пока Генералом. Ворон парень, кем-то обученный, прикидывающийся эдаким своим в доску, тельняшка в полоску, а вот на деле…

А вот на деле Максу очено не хотелось его проверять. Совсем не хотелось, больно уж умелым казался Ворон, больно уж воровато скрывался в движениях, хотя казалось бы — разведка… Разведка разведкой, но уровень у него куда как высокий. Да уж…