Медная пуговица

— Если бы ты знал… — только и ответил я.

Мы миновали пригороды Риги и вынеслись на шоссе.

— Все-таки желательно было бы объехать контрольные посты, — проговорил Штамм. — Будет лучше, если никто не увидит, в каком направлении ушла наша машина.

— А разве вы не знаете, где контрольные посты? -удивился Железнов.

— В том-то и дело, что знаю, — сказал Штамм. — Я всегда езжу мимо контрольных постов и не знаю, как их объехать.

— Вы сможете сориентироваться по карте? — спросил я Штамма.

Я достал карту окрестностей Риги, которая имелась у Блейка, мы задержались на минуту, выбрали дорогу, на которой была наименьшая вероятность с кем-либо встретиться, и помчались опять.

— Загляните под сиденье! — крикнул Штамм.

Под сиденьем мы нашли автоматические пистолеты — это оружие было посерьезнее того, что лежало у меня в кармане, — ракетный пистолет и несколько ручных гранат.

Мы тут же поделили между собой пистолеты и гранаты, и я как-то увереннее стал вглядываться в ночную тьму.

Штамм вел машину на предельной скорости.

Я посматривал на нашу спутницу…

Наконец-то я ее узнал! Это была та самая девушка, которая сопровождала Пронина в Межапарке. За то время, что я ее не видел, она сильно похудела, а нарядный костюм очень изменил ее внешность…

Я хотел ее спросить, помнит ли она меня, но она держалась столь отчужденно, что я так ее ни о чем и не спросил.

Приблизительно на полдороге к Лиелупе наша «баронесса» обернулась ко мне и указала на окно. Я помнил слова Пронина.

— Штамм! — крикнул я. — Стойте!

Он тотчас остановился. Наша незнакомка открыла дверцу. Вокруг была сплошная ночь, машина тонула в темноте, лишь где-то вдалеке мерцал слабый огонек.

— Прощайте, товарищи, — сказала наша спутница и выскочила из машины.

— Как вы будете добираться в такой темноте? — участливо спросил ее Железнов.

Мы только услышали, как под ее ногами зашуршал гравий, мелькнула неясная тень, и тут же пропала.

Я с опасением посмотрел в черную пустоту. Куда она пошла? Что ждет ее в этом мраке? Было тревожно на душе…

— Поехали, товарищ Штамм, — сказал Железнов.

Теперь, оставшись втроем, мы распределили наши роли, каждый должен был знать, что ему в том или ином случае придется делать.

Стремглав миновали Лиелупе, свернули на знакомую дорогу, и перед нами появилась высокая каменная ограда.

Над аркой горела лампочка, ворота были раскрыты.

— Что за черт! — воскликнул я. — Почему раскрыты?

— Ничего нет удивительного, нас ждут, — объяснил Железнов. — Надо полагать, Пронин позвонил и предупредил охрану, что на аэродром Гренера выехал гаулейтер.

Штамм сбавил скорость, и мы въехали в ворота. Навстречу бежал начальник охраны, эсэсовский офицер, с поднятой для приветствия рукой.

19. ПОЛЕТ НА ЛУНУ

Я так назвал эту главу потому, что полет, описанный здесь, совершить было столь же трудно, как лететь на Луну…

Мы въехали в ворота, и они тотчас за нами захлопнулись. Штамм затормозил. Начальник охраны подбежал к машине. Занавески на ее окнах были задернуты, и нельзя было видеть, кто в ней находится. Железнов выскочил из машины и обменялся с начальником приветствиями.

— Господин лейтенант, барон просит немедленно собрать всю охрану, — сказал Железнов. — Он лично передаст свои инструкции.

— Где и когда? — лаконично спросил офицер.

— Здесь, немедленно, — распорядился Железнов. — Господин гаулейтер торопится.

По-видимому, такие внезапные приезды не были здесь редкостью: на аэродроме не один раз принимались самолеты с гостями, чьи посещения следовало хранить в тайне.

Минуты через три возле машины выстроились эсэсовцы: вместе с офицером их было одиннадцать человек.

— Все? — спросил Железнов.

— Все, — подтвердил офицер.

— А вон тот, на вышке? — указал Железнов.

— Он на посту, — объяснил офицер.

— На посту только один человек? — удивился Железнов.

— Да, — объяснил офицер. — Ограда обтянута поверху проволокой, через которую пропущен электрический ток.

— Позовите и часового… — распорядился Железнов. — Господин гаулейтер хочет лично проинструктировать все подразделение.

Офицер послал к вышке одного из эсэсовцев.

Затем все двенадцать человек выстроились прямо против машины. Железнов распахнул дверцу, и мы со Штаммом прошили их очередью из своих автоматов.

Железнов остался у ворот, а мы поехали к аэродрому.

По нашим расчетам, самолет должен был вскоре приземлиться.

Все было тихо и безлюдно: в эту ночь, очевидно, не ждали никого.

У края поля находилась какая-то будка.

Мы вошли туда, повернули выключатель. В тесной комнатке стояли стол и стулья, на стене чернел рубильник. Мы рискнули его включить и выключить: на поле на мгновение вспыхнули сигнальные электрические лампочки.

— Это удача, — сказал Штамм. — Я думал, придется сигналить ракетами.

С аэродрома поехали к домикам, в которых находились дети.

Там тоже было тихо. Мы зашли в одно из помещений.

Стояли кроватки, в них спали дети.

Их было что-то мало, часть из них уже успели куда-то деть…

В одной из комнат мы нашли трех женщин, уж не знаю, как их назвать: няньками, сиделками или надсмотрщицами.

Одна из них проснулась, когда мы вошли. Она стыдливо натянула одеяло до самого носа.