Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— Ну, так я думаю, что у вас несколько взволновано воображение. Я лучше знаю господ, о которых ведется речь. Информация ваша не точна. Ведь я сам был на русском Западном фронте… — И он назвал город, в котором впервые явился ко мне, — у этого полковника. Наши осведомители очень польстили ему, описывая его, как умного и энергичного человека. Разве он не был одурачен моим детски–неправдоподобным рассказом о доме, в котором появляются привидения?.. И счастье, вернее, случай спас его. Они опоздали, как это вообще принято у русских, к назначенному времени, и взрыв произошел без них. А история с женщиной–врачом, подосланной к нему? Разве умный и опытный разведчик допустил бы такую оплошность? Нет, дорогая и очень умненькая госпожа Барк, он далеко не таков, каким рисует его наше информационное бюро. Он вреден нам в другом. Они оба, со свойственными русским коммунистам настойчивостью и упорством, сделали в короткий срок то, что другие не смогли бы в полгода. Судя по данным, получаемым мною из точного источника, вся дорога от Тегерана и до Бендер–Шаха неуязвима. Русские превратили ее в крепость. Возможно, что вскоре нам вообще придется прекратить работу, — так она начинает делаться бесполезной.

— Значит, ее тем более надо усилить, пока она еще нужна, — сказала Барк.

— Да!.. Но это дело тех, кто решает такие вопросы, наша же задача — покончить с этими двумя людьми. Их смерть и уничтоженный доклад — это минимум два месяца новой работы новых, не вошедших в курс дела людей… И я не думаю, что это трудно исполнить. Мы должны теперь же ликвидировать их. И в первую очередь это нужно сделать с полковником. Несмотря на свою ограниченность, он немало навредил нам. Вспомните арест Краузе и разоблачение Хартли.

— Нужно ли это? — перебила его госпожа Барк. — Хартли — типичный болван, да и выдал его какой–то пьяница–летчик. Мне кажется, что уничтожать этих людей теперь уже не к чему, поздно. Ну, ликвидируем мы их — и что же? Взамен их русские пришлют сюда на уже готовое и налаженное дело новых людей, которые будут работать еще лучше, как вы сами говорите, безупречно.

— Это ничего не значит, — жестко сказал Сайкс.

— Но для чего же? Чтобы создать дипломатические и политические осложнения? — спросила госпожа Барк.

— Нет, Эви, — прервал ее Сайкс. — Этот икс обязательно будет уничтожен, хотя бы уже потому, что он дважды стал мне поперек дороги… И не только как военный агент противной стороны, но и как мой личный враг… — в голосе Сайкса прозвучала странная нотка. — А вообще, — он двусмысленно засмеялся, — на вас это как–то непохоже, моя дорогая Ирандуст… Вы, и вдруг… милосердие к врагу!! Что с вами случилось, вы подобрели, или, — Сайкс снова усмехнулся, — или вы изменились? Вас беспокоит судьба этого человека?

— Нет! Я не меняюсь, и вы отлично это знаете, Джефри, но я против бессмысленной крови. Я просто не вижу необходимости ликвидации этого вполне заурядного человека, а кроме того, вы, в своей ненависти к нему, забываете, что насильственная смерть подобного лица вызовет немедленное расследование и дипломатические осложнения.

Сайкс расхохотался.

— Дорогая Эви, вы расстроены. Ведь вы же прекрасно знаете, что в арсенале диверсионной службы имеется тысяча и один способ уничтожения противника так, что ни одному следователю и не придет в голову, что человек погиб насильственной смертью. Изо всей этой тысячи способов мы применим только один, но зато это будет самый лучший, и тогда ваш подзащитный отправится к праотцам… И клянусь, если даже это будет грозить разоблачением, я все равно сделаю это. Это мое уже личное дело, — с нескрываемой ненавистью закончил Сайкс.

— В нашей работе не должно быть «личных дел», — холодно ответила Барк.

— Я не забывал этого правила, Эви, но мы оба в этой истории, кажется, допустили по одному… — он зло и многозначительно подчеркнул, — «личному делу».

— Господа, я не думаю, чтобы из–за такого пустяка стоило волноваться, — примиренчески сказал забинтованный человек. — Я тоже считаю этого полковника простоватым человеком. Я сужу по его окружению.

— Вы говорите о сержанте Сеоеве? — ехидно спросила Барк.

— Хотя бы о нем. Этот глупый верзила с дурацким характером и пудовыми кулаками не должен сотрудничать в таком деле. Это ясно, и если он все же работает в нем, это значит, что и его начальство стоит не намного выше его. Этот прямодушный и глупый гигант должен служить в артиллерии, а в мирное время выступать в цирке. Его чувства и мысли можно прочесть раньше, чем он выразит их языком.

— Однако вы не смогли их прочесть раньше, чем он высказал их при помощи кулаков, — вставила Барк.

— Моя дорогая Эви, он прав. Эти господа не стоят вашего мизинца. Вопрос об этих русских кончен, давайте поговорим… — сказал Сайкс. Вдруг он быстро шагнул к окну и так быстро откинул штору, что я едва успел отодвинуться. — Хороши и мы!!. — распахивая окно и вглядываясь в темную, непроглядную ночь, сказал он. — Ведем беседу при полуоткрытом окне.