Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

Он закурил новую сигару спичка озарила его лицо. Расстояние до него было не более метра. Я ясно видел его характерное лицо с четким, словно вырубленным подбородком. Спичка еще горела, он швырнул ее левой рукой, и огонек, мигнув в воздухе, погас.

— Чудесная ночь, господа, — сказал он.

Кто–то подошел к окну. Присев на корточки, я еле держался на карнизе.

— Такие ночи продлятся еще с неделю. Потом появится луна и помешает вам посетить полковника! — продолжал Сайкс человеку, стоявшему возле него. — На этих днях он вылетает в Тифлис. Вы понимаете меня, господин Кожицин? — по–русски закончил он.

— Вполне! Я готов к визиту, — также по–русски ответил стоявший рядом человек.

— Превосходно. В первый раз вы посетили наших «друзей» в виде рабочего, во второй посетите, как говорят русские, в качестве ночного татя, — он рассмеялся. — А теперь закроем окно и продолжим нашу беседу.

Сайкс шумно захлопнул створки окна и наглухо затянул шторы. Тьма окутала меня. За садом смутно светили уличные фонари, где–то лаяла собака. Повиснув на руках, я спрыгнул вниз и осторожно пошел прежним путем. Спустя несколько минут я уже был на широкой улице, озаренной светом реклам.

Такси довезло меня до угла, отсюда я той же аллеей и через ту же калитку, не замеченный никем, вернулся домой.

Было больше одиннадцати часов. Я прошел к генералу и рассказал ему обо всем, услышанном мною.

О том, как спала эту ночь Зося, можно было понять с первого же взгляда. Она осунулась и производила впечатление человека, только что перенесшего болезнь.

— Что с вами, Зосенька? — нарочито весело спросил я, как только на звонок швейцара девушка спустилась в вестибюль.

— Здравствуйте, пан полковник, — приседая и в то же время напряженно вглядываясь в меня, сказала она.

— Здравствуйте, здравствуйте, красавица, я заехал справиться о здоровье госпожи Барк.

— Благодарю вас. Все благополучно, мадам просит вас навестить ее.

— Скажите моему шоферу, — обратился я к крутившемуся возле нас швейцару, — что он может возвращаться домой.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — засуетился швейцар, исчезая за дверью.

— Зосенька! — тихо шепнул я. — Все хорошо, кроме вашего вида.

Она быстро глянула на меня и, пропуская вперед, также тихо сказала:

— Да?

Я засмеялся, кивнул головой и так быстро взбежал по лестнице, что она едва догнала меня.

— Вероятно, вы хороший гимнаст? — спросила она, переводя дыхание.

— О да! Особенно же люблю бег и прыжки, это развивает легкие, — сказал я, видя, как порозовели щечки девушки.

Госпожа Барк все еще была бледна, а темные, чуть намечавшиеся круги под глазами говорили о том, что бедная женщина тяжело переносит серьезные приступы сердечной болезни.

Я участливо спросил о ее здоровье, в душе восторгаясь ее искусным гримом и еще более искусной игрой.

— Ах, дорогой друг, вы позволите мне называть вас так? — слабо и томно спросила она.

— Ну конечно! — ответил я.

— У меня вчера вновь был острый приступ болезни. Я еще несколько слаба и приму вас полулежа, — откидываясь на софу и указывая рукой на место возле себя, продолжала она. — Вчера весь вечер я была как в тумане. Голова словно налита свинцом, не хватало воздуха, и врач, посетивший меня вечером, предложил абсолютный покой.

— Значит… — делая встревоженное лицо, поднялся я с места.

— Нет, нет! — остановила она. — Это прописано было только на один вечер. Сегодня я здорова и с удовольствием выпью с вами чашку кофе и съем первый со вчерашнего дня сандвич.

Я сочувственно покачал головой, вспоминая, как эта «больная» с наслаждением уписывала вчера со своими «врачами» ужин, запивая его чаем и вином.

— Ваша Зося тоже выглядит больной, — сказал я, — что с нею?

Мистрис Барк глянула на меня, улыбнулась и, забывая роль больной, сказала небрежно:

— Эта болезнь называется влюбленностью. Излечивают ее не доктора, а сами больные своими средствами, — при этих словах она наблюдающе скользнула по мне взглядом. Я сделал глуповато–растерянное лицо и недоумевающе посмотрел на нее.

— Однако кофе готов, — сказала Барк, — и никакая любовь в мире не помешает нам его выпить.

Она позвонила. В коридоре послышались шаги. Мистрис Барк откинулась еще глубже к спинке софы, и ее локоть коснулся моего плеча.

— Мой дорогой друг, я была уверена, что вы посетите меня. Ваша забота, ваше внимание дороги мне, — тихо, но так, чтобы слова ее были слышны за дверью, произнесла Барк.

— Войдите, Зося! Я же слышу, как вы замерли у порога, — спокойно и негромко сказала она.

Я боялся, что девушка не сумеет скрыть своей ненависти к хозяйке.

— Я ждала разрешения, — просто ответила Зося.

— Кофе и вина! Откройте, моя малютка, бутылку испанского золотистого «Санта Круц». Мне хочется поправиться и вместе с тем чокнуться с вами, мой дорогой друг и исцелитель, — поднимая на меня глаза, сказала Барк.

— Сейчас исполню, — тихо ответила Зося.

— Дорогая госпожа Барк! На этих днях я на три–четыре дня улетаю в Закавказье, буду и в Баку. Разрешите мне привести вам банку самой лучшей икры, какая только найдется на промыслах Азербайджана? Вино и икра исцелят вас от всех болезней.