Медное королевство

Язвительные намеки на то, что Али сыграл активную роль в заговоре Мусы, ему совсем не понравились.

– Я не имею к этому отношения.

– Ну разумеется. Сначала интриги Аяанле привели к твоей ссылке, а теперь – к твоему возвращению. Один Ализейд, белый и пушистый, ни в чем не виноват и ничего не знает.

– Прекрати, Диру, ты же…

– Не называй меня так, – перебил Мунтадир. – Той ночью я говорил абсолютно серьезно – может, ты помнишь, как раз накануне того дня, когда ты обрушил потолок лазарета мне на голову. Я больше не буду тебя прикрывать. – Он сделал еще глоток вина. Его голос был тверд, но руки тряслись, и Мунтадир отвел глаза в сторону, как будто один вид младшего брата доставлял ему боль. – Я не доверяю тебе. Себе не доверяю, когда дело касается тебя. И я не позволю этому стать моей ахиллесовой пятой.

Али не находил на это ответа. В груди стало тесно от чувств.

Обида вырвалась наружу первой.

– Я спас тебе жизнь. Афшин… корабль…

– Я в курсе, – отчеканил Мунтадир, и на этот раз Али успел разглядеть что-то человечное во взгляде брата. – И хочу отплатить тебе тем же. Уезжай.

Али уставился на него во все глаза.

– Что ты сказал?

– Уезжай, – повторил Мунтадир. – Беги из Дэвабада, пока, сам того не понимая, не вляпаешься в очередную историю, которая снова закончится гибелью десятков невинных джиннов. И держись подальше от Зейнаб, – добавил он, переживая за сестру. – Я знаю, что она помогала тебе. Положим этому конец. Я убью тебя своими руками, но не допущу, чтобы из-за тебя моя сестра оказалась втянута в какой-нибудь скандал.

Али отшатнулся, опешив от нескрываемой ненависти, с которой смотрел на него родной брат. Он и не ожидал, что Мунтадир примет его с распростертыми объятиями, но это…

Конечно, именно в этот момент дверь снова отворилась, и в сад вышел их отец.

Годы муштры и внушенной привычки почитать старших заставили Али машинально поклониться отцу, и он даже не заметил, как его рука легла сперва на сердце, а потом и на бровь.

Но он вовремя одернул себя и не допустил оговорки.

– Король, – с серьезным видом приветствовал он Гасана. – Мир твоему дому.

– И твоему, сын мой, – ответил Гасан.

Али вытянулся во весь рост, разглядывая отца, пока тот шел к своим сыновьям. Али не ожидал, что Гасан так сильно постареет за эти годы. Вокруг глаз пролегли глубокие морщины, вызванные постоянными стрессами, на что намекали и исхудавшие темные скулы. Словно кто-то возложил ему на плечи невидимый тяжкий груз, из-за которого теперь он казался если не немощным, то точно стариком.

Гасан тоже рассматривал Али, глядя на него с нескрываемым облегчением. Он подошел ближе, и Али припал на одно колено. Он потянулся к Гасану, взял его руку в свою и приложил к своему лбу. Такие церемонии предназначались не для интимной обстановки, однако Али было проще соблюсти формальности, установить между ними дистанцию, которую предполагали подобные ритуалы.

– Долгого царствия, – пробормотал он.

Али встал и сделал шаг назад, но Гасан ухватил его за запястье.

– Постой со мной. Дай мне на тебя насмотреться.

Али чувствовал, как за ними наблюдает Мунтадир, и постарался не скорчить гримасу. Но когда отец положил руку ему на лицо, Али напрягся все телом.

Гасан заметил. В его окруженных морщинами глазах на мгновение засквозила обида, но тут же испарилась.

– Присаживайся, Ализейд, – сказал он ласково. – Ты проделал долгий путь.

Али сел, скрестив под собой ноги. Сердце стучало как сумасшедшее.

– Прошу простить мне это нежданное возвращение, король, – затараторил он. – Мы в Бир-Набате не в состоянии содержать караван Аяанле, поэтому, когда этот хитроумный купец бросил свой товар и верблюдов, он не оставил мне выбора. Только я мог прикасаться к зачарованной соли.

– Ты мог бы убить верблюдов, съесть их мясо и украсть товар, – предложил Мунтадир как бы невзначай. – В Бир-Набате ведь живут одни мародеры, как и везде на севере, не так ли?

– Не так ли, – ответил Али таким же сухим, как и у его брата, тоном. – Мы занимаемся земледелием. Караван вез в казну Дэвабада целое состояние. Я не хотел, чтобы у кого-то в деревне возникли из-за этого неприятности.

Гасан поднял руку.

– Не утруждай себя объяснениями, Ализейд. Я и не сомневался, что семейка твоей матери рано или поздно изыщет способ, как вернуть тебя сюда.

Мунтадир взглянул на отца, не веря своим ушам.

– Ты действительно считаешь, что это произошло без его участия, аба?

– Да он готов подорваться с подушек и вскочить на первый ковер-самолет, который умчит его обратно в пустыню. – Гасан налил себе вина. – К тому же он слал мне письма из каждого караван-сарая отсюда до Ам-Гезиры, предлагая всевозможные способы возвращения товара, лишь бы только избежать этой самой встречи.

К щекам Али прилил жар.

– Я не хотел ничего упустить.

– Тогда не будем ничего упускать. – Гасан показал на давно заживший шрам у Али на скуле, там, где марид вырезал печать Сулеймана у него на коже. – Выглядит хуже, чем раньше.

– Я порезал щеку ханджаром еще до прибытия в Ам-Гезиру, – объяснил Али. – Не хотел, чтобы кто-то узнал рисунок.