Медноголовый

Полковник 15-го Массачусетского Чарльз Дивенс-младший, 1820–1891. До войны — юрист и политик.

Никто их не окликал. Никто не стрелял.

Юг мирно спал, не ведая, что Север сделал ход конём.

Восходящее солнце тронуло золотом реку и пронзило копьями лучей стену леса. Петухи пели в усадьбах Лисбурга, где поили коров перед первой дойкой. Отпирались мастерские, простоявшие пустыми целое воскресенье, и звон инструментов знаменовал начало новой трудовой недели. А за городом курились дымы кашеварских костров стерегущей реку бригады Конфедерации.

Легион Фальконера костры потушил давным-давно, хотя в спешке особой нужды не было. Денёк обещал быть отменным, поход до Сентервилля — коротким, и восемь сотен легионеров обстоятельно готовились к маршу, причём майор Таддеус Бёрд, командующий полком, подчинённых не торопил. Он лениво слонялся по лагерю, то и дело останавливаясь поболтать, будто с соседями во время утренней прогулке.

— Боже правый, Старбак… — ахнул он при виде командира роты «К», — Что с вами?

— Плохо спал, сэр.

— Больше похоже на то, что вы плохо умерли. Плохо и не до конца. — фыркнул Бёрд, — Я вам никогда не рассказывал о Мордехае Муре? Он был штукатуром в Фальконер-Куртхаусе. Как-то во вторник с ним приключилось несчастье. Умер он. Вдовушка выплакала все глазыньки, дети выли ошпаренными котами, похороны назначили на субботу. И вот, представьте себе картину: развёрстая могила, вокруг — толпа горожан в трауре, преподобный Мосс уже открыл рот, дабы обрушить на нас одну из своих нуднейших речуг, ан не судьба. Гроб открывается, и из него восстаёт виновник торжества! Живёхонький, как вы или я. Ну, по крайней мере, как я, если быть совсем точным. А видок у него был один-в-один, как у вас сейчас, Старбак. Один-в-один. Такой же помятый и не совсем от мира сего.

— Мерси за комплимент, сэр.

— Всегда пожалуйста. Потом все разошлись по домам, а док Билли вцепился в несостоявшегося покойничка, как собака в кость, и, подвергнув его тщательному осмотру, напророчил Мордехаю ещё минимум десять лет жизни. А тот возьми и окочурься на следующий же день! И теперь уже окончательно. Доброе утро, сержант!

— Доброе утро, майор. — пробурчал Труслоу.

Ни один из офицеров не мог похвастать тем, что слышал от Томаса Труслоу обращение «сэр», даже командир Легиона Бёрд, хотя майору сержант, несомненно, симпатизировал.

— Помните Мордехая Мура, Труслоу?

— Чёрт, да. Недоумок и ради спасения души не сумел бы ровно штукатурку класть. Нам с отцом однажды пришлось после него половину хлопкового склада переделывать. Бесплатно, между прочим.

— Значит, строительное дело не понесло с его кончиной той утраты, которую, несомненно, понесло бы с его воскрешением. — бодро и сложно заключил Бёрд.

Бёрд имел прозвище «Птичка-Дятел», и был высок, нескладен и тощ, как скелет. Он возглавлял крохотную окружную школу в Фальконер-Куртхаусе в тот момент, когда муж его сестры, крупнейший местный землевладелец Вашингтон Фальконер создал Легион своего имени. Сейчас Вашингтон Фальконер, получивший ранение под Манассасом, долечивался в Ричмонде, оставив вместо себя Бёрда заправлять в Легионе на птичьих (как бы каламбурно это ни звучало) правах. В Легион Таддеус Бёрд вступил, вероятно, одним из последних, да и неизвестно, вступил бы вообще, если бы сестрица не сосватала его мужу в майоры для ведения бумажной работы. На диво всем, бывший учитель проявил себя командиром даровитым и умным. Люди его любили, может, потому, что чувствовали в нём насмешливую снисходительность к слабостям человеческой натуры.

Бёрд взял Старбака под локоток, увлекая прочь от роты:

— Буквально на пару слов, капитан.

Они выбрались на полянку, расчерченную кругами: бледными и большими на местах снятых палаток, меньшими там, где выщипали траву привязанные офицерские лошади и совсем маленькими, чёрными — от кострищ. Старбаку подумалось, что долго ещё после ухода Легиона круги будут напоминать о пребывании на этом луге воинской части.

— Что ты решил, Нат? — в лоб спросил Бёрд.

Старбака он уважал, и в голосе майора Натаниэль распознал искреннее участие. Бёрд тем временем достал пару дешёвых тонких сигарок, одной угостил Старбака, другую взял сам, чиркнул спичкой.

— Я остаюсь в Легионе, сэр. — раскурив сигарку, сказал Старбак.

— Я надеялся на подобный ответ, признаюсь честно. Хотя…

Майор умолк, попыхивая сигарой, глядя на отмеченный дымами Лисбург. На отдалённые выстрелы ни майор, ни Старбак внимания не обратили. Редким утром не находилось желающих поохотиться.

— Отличный будет денёк. — обронил Бёрд.

— …Хотя мы не знаем, точно ли полковник Фальконер ушёл с поста командира Легиона? Так, сэр?

— Так. Не знаем. Мы, вообще, ничего не знаем. Солдаты, как дети, большую часть времени проводят в блаженном неведении. Но учтите, Старбак, оставшись, вы сильно рискуете.

— Вы рискуете не меньше.