Медные колокола

Крупа в котелке забулькала. Я поболтала в котелке деревянной ложкой на длинной ручке, бросила в варево щепотку соли, попробовала, что получилось, и посолила ещё. Вот, теперь порядок.

Оставив кашу под присмотром Горыныча, я подошла к лошадям. Тинка довольно ткнулась в меня храпом, а Хитрец приветственно фыркнул мне в ухо, заставив подскочить от неожиданности. К моей радости, сегодня конь выглядел гораздо бодрее. С ведром воды прибежал Ванятка. Оставив его поить-кормить наших коняшек, я вернулась к костру.

- Опять гречка? – вывернувшийся невесть откуда Степка презрительно принюхался. – Эдак я скоро закудахчу!

- Да хоть закукарекай, - парировал Горыныч, - лишь бы не хрюкал, как обычно.

Кот сделал вид, что намек не понят, и вообще вражеская пуля пролетела мимо куста, где уютно устроился красивый хорошо выспавшийся герой!

После завтрака я опять заварила укрепляющие травы (как положено, с заговором, благо, от вчерашней слабости не осталось и следа), попила сама и напоила всю компанию. Драконья доля снадобья досталась, ясное дело, довольно ухмыляющемуся Хитрецу. Ладно, парень, ещё один тебе денек отдыха – и мы с Ваняткой сможем не месить грязь и снег ногами, а предоставить это исключительное право вам с Тинкой.

Идти сегодня было не в пример труднее. Дорогу всё-таки развезло, и мы с трудом шлепали по раскисшей земле, постоянно оскальзываясь и поминая бесов, демонов и бабку Малайку, персонаж отечественного фольклора, источник всяческих пакостей и каверз. У меня даже появилось желание считать Хитреца окончательно выздоровевшим и продолжить наше путешествие уже верхом. Однако, понаблюдав за конем, которого вела в поводу, я поняла, что сил у него пока что маловато: он вяло тащился за нами и всё чаще спотыкался даже на относительно ровных участках дороги. К тому же, мне было жалко Тинку, безропотно везущую всю нашу поклажу (хорошо хоть, запасы овса и гречи у нас сильно поубавились, воистину нет худа без добра), сбрую Хитреца, включая седло, а также и кота с грачом.

Лес закончился, и под сразу усилившимся ветром мы побрели через заснеженное поле, практически наощупь находя проложенную колею. Снег летел в глаза, попадал в рот, холодными змейками проваливался за воротник. Разговаривать не хотелось, да и не было сил.

Вдруг Степан дернул сперва правым ухом, потом левым, его прежде плотно зажмуренные глаза полыхнули желтым огнем, он весь подобрался, переступил на месте лапками и, сильно оттолкнувшись от седла, сиганул куда-то вбок и вперед. Послышалась возня, кот длинно мявкнул, и через мгновение из-за пушистой снежной кочки показался наш мелкий хищник, держащий в зубах толстенькую полевку.

- Флаф, фуф мыфы, и пофно! – не выпуская из пасти добычу и закатывая от восторга глаза, прошепелявил он. – Гофыныч, фы фуфешь?

Грач затоптался на месте с плотоядным интересом.

- Ура! – завопил Ванятка, - Мертвая зона окончилась!

Мне пришлось слегка уменьшить его радость: с этого момента на нашем пути могли встретиться не только зайки и мышки, но и волки с упырями. На всякий случай я вытащила из-под куртки оберег, который мне дал леший. Впрочем, насколько я поняла, упырям на это дело наплевать.

Благодарение богам, местная нежить свято соблюдала привычный распорядок дня и днем не шастала. Однако версты через четыре нам повстречался волк. Некрупный рыжевато-серый зверь спокойно сидел на пригорке шагах в двадцати от дороги и внимательно наблюдал за нами, не делая, впрочем, попыток приблизиться. На всякий случай я показала ему оберег, раздумывая, а не подкрепить ли мне предъявление артефакта каким-нибудь заклинанием. Хитрец же, завидев хищника, мрачно глянул на него и выразительно топнул огромным подкованным копытом, разбрызгав во все стороны жидкую грязь.

Волк, как мне показалось, насмешливо посмотрел на нас, пожал плечами, неторопливо поднялся и пошел прочь, изредка оглядываясь и нахально ухмыляясь.

Ну, просто обалдеть можно! Непростые тут у них хищники водятся!

Еще через несколько верст, давшихся нам с большим трудом, мы вышли к частоколу, окружавшему большое село.