Медный гусь

Семен пришел в себя оттого, что кто-то теплой влажной тряпицей вытирал ему лицо. Он открыл глаза и увидел огромный розовый пятак, который то ли обнюхивал лицо парню, то ли облизывал его. Длинный хобот покрывал густой мех цвета сосновой коры, из пасти торчали два огромных бивня, а черные глазки, слишком маленькие для такого великана, смотрели внимательно и — Ремезов мог в этом поклясться — участливо. Семен, преодолевая слабость, поднял руку и погладил мамонта по хоботу. Животное дало себя приласкать, затем, будто удовлетворившись тем, что человек жив, задрало хобот и громогласно затрубило, так что у Ремезова уши заложило. Мамонт неторопливо отвернулся и медленно побрел прочь, стадо потянулось за ним. Только два мамонтенка задержались, с любопытством рассматривая человека, но и они вскоре убежали и, схватившись хоботками за материнские хвосты, засеменили вместе с родичами.

Солнце, густо-желтое, как глаз яичницы, катилось к горизонту, разбрасывая по бирюзовому небу малиновые лоскуты. На востоке одинокие облака невесомо парили, напоминая лебединые перья. Солнце красило их пурпуром и золотом. Где-то в стороне что-то ласковое и невразумительное шептала тайга, словно добрый старик, бормочущий сам себе всем известные байки. Пахло хвоей, можжевельником и сырой землей. Семен лежал в траве, не имея понятия, где он находится, полной грудью вдыхал дурманящие ароматы и, смертельно уставший и голодный, счастливо улыбался бескрайнему небу Югры. Ремезов был готов умереть, ибо теперь знал, что мамонты существуют, а небеса своим светом и красками ниспослали ему благодать.

Вскоре парня нашли остяцкие рыбаки. Они услыхали горн мув-хора, оставили рыбный промысел и бросились на звук, зная, что мамонт просто так при свете дня на поверхность не выбирается.

Три дня остяки отпаивали Семена ухой, пока он не смог самостоятельно встать на ноги. Затем переправили его на правый берег Оби, вручили пару соленых муксунов и указали путь в Кодский городок.

Тридцать верст до Кодского городка растянулись на два дня пути. Семен, все еще слабый, но уже и не смертельно голодный, шел не быстро. И все же, добравшись, он едва стоял на ногах. А первый человек, которого он встретил в Кодском городке, была Марфа, подруга Игната Недоли. Увидев друг друга, Семен и Марфа замерли. Лицо Семена выражало скорбь, на лице Марфы сначала вспыхнула радость, но тут же поблекла, затем проявились озадаченность, неверие и, наконец, ужас. Она свалилась без чувств.

История Югры великой, древней земли мамонтов

На Калтысянском капище Рожин пробыл четыре дня: похоронил друзей, поставил часовенку. Затем вернулся на Обь, забрал со струга снасти и остатки провизии, отправился по берегу на юг, в сторону Каменного мыса. Судно пришлось бросить, в одиночку им править невозможно, а волоком тащить тяжело и долго.

Через три дня толмач добрался до Кодского городка, постучался в ворота кузнеца Трифона. Настя Богданова повисла у Рожина на шее, плача от счастья. Немного успокоившись, девушка поведала Алексею странную новость: Семен Ремезов, живой и невредимый, уже неделю гостится в монастыре. Рожин, одновременно и обрадованный и встревоженный (уж не вогульские ли демоны парня из нягани вызволили?), тут же отправился в монастырь.

В распоряжение Ремезова монахи выделили ту самую келью, в которой две недели назад хворый Васька Лис отлеживался. Толмач переступил порог. Семен сидел за столом над кипой бумаг, что-то торопливо писал. Подняв на вошедшего глаза, бросил перо, кинулся Алексею навстречу. Обнялись.

До глубокой ночи Алексей и Семен рассказывали друг другу, что с ними приключилось, услышанному удивлялись, о погибших горевали. Неделю назад, как только монахи определили Семена на постой, Ремезов выпросил у игумена Макария бумагу с чернилами и без промедления занялся восстановлением свой рукописи. Теперь же треть стопки была исписана. Показал Ремезов толмачу и рисунки мамонтов, которые набросать успел. Семен суетился, глаза у него горели, и Рожину было за парня радостно.

«Хоть кто-то в этом походе нашел то, чего искал», — с легкой грустью подумал толмач.

Листы рукописи, которые толмач выловил в Оби и бережно хранил, Рожин вернул владельцу. Семен принял их с удивлением и благодарностью.

Неделю спустя, простившись с игуменом, кузнецом и его дочерью, Рожин с Семеном покинули Кодский городок, сев на судно купеческого каравана. Через двенадцать дней караван причалил к пристани Самаровского яма. Дьяк Тобольского приказа Петр Васильевич Полежалый встретил Рожина и Ремезова объятиями; узнав о смерти Мурзинцева, плакал, не стыдясь слез. Стрелец Егор Хочубей, здоровый, веселый, от безделья животик отрастивший, слушал рассказ о приключениях товарищей с открытым ртом, не зная, верить услышанному или нет.

Рожин хотел разыскать купца Сахарова, который вогулам ружья продал, но оказалось, что месяц назад купец снялся и отбыл в Сургут. Малец Матвей Залепин ему об этом поведал, за что получил от толмача еще одну копейку.