Медный всадник

Татьяна побежала к Инне. Но та сменилась еще с вечера и ничего не знала. Сказала только, что Александр попросил свою форму, которую она и принесла перед тем, как уйти спать. Может, его перевели к выздоравливающим?

Татьяна проверила. Нет, никуда его не переводили.

Она вернулась в реанимацию и заглянула под кровать. Ранца не было. Золотая Звезда больше не висела на спинке стула, стоявшего у койки нового пациента, чье лицо было замотано кровавыми бинтами. Татьяна рассеянно пообещала прислать доктора и, шатаясь, отошла. До сих пор она чувствовала себя совсем неплохо для женщины, беременной на четвертом месяце. Правда, живот уже начал расти. Хорошо, что они уезжают. Трудно представить, как она будет объясняться с медсестрами и пациентами.

Она направилась было в раздаточную, но на душе становилось все тревожнее. Внутренности словно стянуло тугим узлом. Она боялась, что Александра снова отправили на фронт и теперь их планы провалились.

Она не смогла съесть ни кусочка.

Нужно разыскать доктора Сайерза.

Но он словно сквозь землю провалился, зато, когда она нашла Инну, смена которой должна была вот-вот начаться, та сообщила, что доктор всюду ее ищет.

– Должно быть, не слишком усердно, – проворчала она. – Я все утро пробыла в палате умирающих.

Она тотчас же направилась туда. На столе лежал раненый с разорванным животом. Доктор наклонился над ним.

– Доктор Сайерз, – прошептала она, – что происходит? Где майор Белов?

Она невольно заметила, что жить пациенту осталось всего несколько минут.

Доктор даже не поднял головы:

– Татьяна, я уже почти закончил. Не придержите края раны, пока я шью?

– Что происходит, доктор? – повторила она, послушно подходя ближе.

– Давайте я сначала закончу, хорошо?

Татьяна взглянула на доктора, положила руку в залитой кровью перчатке на лоб пациента, немного подержала и тихо выговорила:

– Доктор, больше можно не шить. Он мертв.

Доктор едва не выронил иглу.

Татьяна стащила перчатки и вышла во двор. Доктор последовал за ней. Сейчас, в середине марта, ветра были особенно свирепыми.

– Послушайте, Таня, – с трудом начал Сайерз, беря ее за руки. – Мне очень жаль, но случилось нечто ужасное.

На слове «случилось» его голос сорвался. Под глазами темнели круги. Вид у него был донельзя измученным. Татьяна молча смотрела на него, минуту, другую…

Потом отняла руки.

– Доктор, – прошептала она, побелев и тщетно ища, за что бы схватиться, – что стряслось? Что?!

– Таня, тише, не кричите…

– Я не кричу.

– Не знаю, как вам сказать, но Александр… – Он осекся. – Утром, когда его вместе с еще двумя солдатами везли в Волхов…

Сайерз запнулся.

Татьяна не двигалась с места, словно превратившись в ледяную статую.

– Ч-что? – с трудом выговорила она.

– Они ехали через озеро, когда вражеский огонь…

– Какой еще огонь? – яростно прошипела Татьяна.

– Они хотели перебраться на другой берег до того, как начнется обстрел, но мы все-таки на войне. Вы слышали бомбежку? Немцы начали обстреливать нас из Синявина. Снаряд ударил в лед прямо перед грузовиком и взорвался.

– Где он?

– Простите. В грузовике было пять человек… Никто не уцелел.

Татьяна стремительно отвернулась, и ее тут же начало трясти так сильно, что казалось, она вот-вот распадется на жалкие ошметки.

– Откуда вы это знаете?

– Меня позвали на место катастрофы. Мы пытались спасти людей и грузовик. Но машина оказалась слишком тяжелой и затонула, – шепотом докончил он.

Татьяна схватилась за живот и едва успела нагнуться, как ее вывернуло прямо в снег. Сердце бешено билось, пульс рвал кровеносные сосуды. Она судорожно схватила горсть снега, рывком вытерла рот, набрала еще горсть и прижала к лицу. Но сердце не успокаивалось. Рука доктора легла ей на спину. Она слышала, как он зовет ее. Но голос доносился словно издалека.

– Таня… Таня…

Она не оборачивалась.

– Вы сами видели его? – задыхаясь, спросила она.

– Да, мне ужасно жаль. Я выловил его шапку…

– Он был жив, когда вы туда подоспели?

– Простите, Таня, нет.

Ноги Татьяны подогнулись.

– Пожалуйста, не нужно, – умолял доктор Сайерз, подхватывая ее. – Пожалуйста…

Татьяна с трудом выпрямилась, сверхчеловеческим усилием воли заставляя себя не упасть. И даже сумела повернуться к доктору Сайерзу, который коснулся ее лица и встревоженно пробормотал:

– Вам немедленно нужно сесть, в вашем состоянии…

– Мне мое состояние известно. Отдайте мне его шапку.

– Простите, я просто не в себе…

– Я возьму его шапку, – повторила Татьяна. Но рука тряслась так сильно, что шапка упала на снег.

Свидетельство о смерти она тоже удержать не сумела. Доктору пришлось взять его у нее. Она увидела только имя и место смерти. Озеро Ладога.

Ладожский лед.

– Где он? – слабо прошептала она. – Где он сейчас?..

Она не договорила.

– О Таня, что мы могли сделать? Мы…

Она отмахнулась, но тут же снова схватилась за живот.

– Не смейте со мной говорить! Как вы посмели не разбудить меня? Не сказать сразу?

– Таня, взгляните на меня.

Она почувствовала, как ее держат за плечи. В глазах Сайерза стояли слезы.