Медный всадник - Это ВАМ не Медный змий...

Неспособность различить кризис несоответствия управленческих функций государственности потребностям развития цивилизации создает у некоторых политиков ощущение болезни общества, жаждущего перемен и тогда появляются формулировки, обозначающие революционность ситуации типа: “Верхи неспособны управлять по новому, а низы не хотят жить по старому.”

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул печально воя.

В то время из гостей домой

Пришел Евгений молодой…

Так впервые перед нами появляется центральный персонаж поэмы. Многоточие в конце второй фразы указует на некую условность его имени, за которым лежит тайна, сокрытая своеобразной системой умолчаний. Но именно эта система умолчаний и побуждает сознание читателя к поиску ответов на загадки, выставленные поэтом на уровне второго смыслового ряда, в том числе и по отношению к образу Евгения.

Мы будем нашего героя

Звать этим именем.

“Мы будем звать”, то есть имя Евгений — только “палец указующий” на некое явление, на которое хотел обратить внимание читателя Пушкин, но не само явление.

В разные времена за ним видели то самого поэта, пребывающего в конфликте “со светом”, то декабристов, преследуемых царем-деспотом. Но никто не обратил внимания на тот факт, что автор дистанцируется от своего творения используя все ту же систему умолчаний.

Оно

Звучит приятно; с ним давно

Мое перо к тому же дружно.

С именем “Евгений” дружно перо Пушкина, но это еще не значит, что с ним дружит он сам. Действительно с этим именем связаны многие произведения поэта, но ключ к раскрытию его содержательной стороны — в самом имени. В переводе с древнегреческого на русский: “ев” — хороший, “генос” — род, т.е. дословно — “хорошеродный”, “благородный”. Термин “евгеника”, означающий науку, изучающую и разрабатывающую методы изменения человеческой породы в нужном (кому?) направлении, был впервые введен родственником Чарльза Дарвина англичанином Фрэнсисом Гальтоном в 1869 г. в его работе “Наследственность таланта, его законы и последствия”. Естественно, разработчики основ “новой” науки, предполагали улучшение человеческой породы в сторону свойств, которые они считали хорошими. Но известно, что благими намерениями дорога в ад выстилается статистически чаще, чем в рай. Поэтому можно считать закономерным, что последователи “евгеники” вскоре открыто заявили, что привилегированные классы, обладают в большей мере добродетелями, чем классы неимущие. Однако, реальная жизнь свидетельствует об обратном: физическая и умственная деградация статистически чаще наблюдается в “элитных” семьях. Деградация, так называемой управленческой “элиты”, — закономерное следствие её бездумного паразитизма, который возможен лишь потому, что только “элита” всегда была способна предъявлять обществу монопольно высокие цены за продукт управленческого труда. Семьи, занятые в сфере производства материальных и духовных благ, такой возможности никогда не имели.

Известно, что многие науки открывались в эпоху “Возрождения” как бы заново, поскольку начало христианской эры (новой эры) характеризовалось прежде всего тем, что наука и религия “разошлись” в своем понимании единого и целостного мира. Знания о выведении особой породы людей были известны древнеегипетскому жречеству задолго до “синайского турпохода”, описанного в Библии в книгах Числа, Исход, который был лишь завершающим этапом социального эксперимента глобальной значимости по формированию особой общности мафиозного типа, вошедшей в обыденное сознание под названием “избранного народа”. А теперь посмотрим, как тайна имени Евгений отражена в культуре Древнего Египта:

«Действительно, есть в теле человека, во всем, что живет и существует, элемент постоянный, неразрушимый, который живет вечно, поскольку тела сохраняют свои формы и свои органы неистлевшими. Это то, что мы бы называли телесной душой. Египтяне давали ей имя Ка, т.е. “гения”. Его обозначают обыкновенным иносказанием: Двойник. Двойник, как бы второй экземпляр существа; это тело материальное по виду, духовное по своей природе; оно подобно человеческому телу, но невидимо для телесных глаз. Чтобы материализоваться, ему нужна опора, и это не что иное, как тело и неистлевший труп или изображение (статуя, барельеф, живопись) живого тела. Чтобы продолжалась жизнь, вопреки всем видимостям смерти, нужно, чтобы мумия или статуя — похожее изображение — притягивало к себе двойника, как это делало живое тело, в силу закона магии: подобное вызывает подобное.» [10]