Медовый месяц

Приемы… Я знаю приемы. И все же мне хочется отправиться в Вегас и покончить со всем этим за полчаса.

Когда прошлой ночью я вернулся в квартиру, там было темно и тихо. Я вышел на лоджию и уселся там послушать цикад. На меня нахлынуло чувство, будто я больше никогда не двинусь отсюда, а так и останусь между молотом и наковальней. Не могу сказать, что я размышлял здраво, – мои мысли напоминали шарик на колесе рулетки, закатившийся в узкий желобок и безостановочно бегающий по кругу.

И вдруг неизвестно откуда на меня нахлынули воспоминания. Я встал и отправился в гостевую комнату, где спала мать. Вытащил сигарету из пачки у ее кровати. Это напомнило мне о том времени, когда я мальчишкой заходил в ее комнату, а она лежала в беспамятстве на кровати, и я крал у нее деньги.

Мать спала с открытым ртом и казалась невероятно старой. Ты не представляешь, что можно так изгадить себе жизнь, как это сделала моя мать! Я попытался представить, что ее изношенное тело когда-то начинало жизнь новорожденным младенцем. Это казалось немыслимым.

Но странная вещь – когда она спала, в ней было больше человечности. В ней была человечность. И я замер, как пригвожденный, перед человечностью моей матери. Внезапно ее глаза раскрылись, и она спросила, известно ли мне, как много для нее значило, когда она вернулась из своих странствий, а я ждал ее и мы снова стали одной семьей.

Из уголков ее глаз скатились две слезинки. Я подумал, не поцеловать ли ее, но не успел я наклониться, как она снова заснула. Как будто ничего и не было.

Я вышел покурить и снова уселся на лоджии. Курить уже не хотелось, но я все равно дымил сигаретой. До этого я не курил два года, три месяца и четырнадцать дней. А теперь просто сидел и курил. Наконец, когда мне показалось, что я могу просидеть так всю ночь, из спальни пришла Черил и молча села в другое кресло.

Что необычно. То есть необычно, что она села молча. Обычно она садится и тут же начинает тараторить. Но на этот раз она ничего не сказала. Это меня встревожило – ведь играя с ней в молчанку, я постоянно выигрывал.

Говорят, человек должен хотеть перемен.

Я заговорил первым. Я извинился. Потом она очень холодно спросила, почему я решил на ней жениться.

Цикады дошли до неистовства классической симфонии в финале, и мне вспомнилось, как все у нас с Черил начиналось. Нас вышвырнули из реабилитационного центра – чему я был только рад – за «панибратские отношения». Милый эвфемизм. И все же я не уверен, что между Черил и мной не было ничего братского, так сказать. Просто мы по-разному переживали нашу боль.

Ты должна кое-что понять в Черил. В школе она всегда добивалась успехов. Хотя она и не была королевой выпускного вечера[30] – в ее школе это было не принято, – в душе она была такой королевой. Черил была девочкой, которая мгновенно усваивает боевые искусства и с первого раза разбивает ладонью кирпич. Если бы у нее был ребенок, это были бы первые безболезненные роды – без всякого занакса, который, надо сказать, помогает в деле разбивания кирпичей.

Когда Черил выгнали из реабилитационного центра, это была ее первая неудача. Во всяком случае, за время сознательной жизни.

Если вы интересуетесь, что случилось на этапе свиданий – тенниса, держания за руку и прочей чепухи, которой нас учили, – нам хотелось всего этого, но мы перескакивали, опережали программу. В реабилитационном центре у всех был пунктик насчет секса. Женщинам и мужчинам даже не разрешали вместе курить – под предлогом того, что курение противоположных полов приводит к сценам разнузданной страсти.

Черил и я дошли до ласк как-то вечером под звездами. Но настоящей физической близости между нами не было до тех пор, пока нас не вышвырнули из центра и мы в мотеле ожидали рейса на самолет. Так что я возложил всю ответственность на администрацию центра. Мы бы никогда не оказались вместе в мотеле, если бы нас не выгнали из реабилитационного центра.

И сейчас, когда Черил спросила, почему я решил на ней жениться, я сказал: чтобы утереть нос ублюдкам, которые выперли нас из центра в Санта-Розе.

Мне повезло: она рассмеялась. Я сказал ей, что, по-моему, ей не следует задавать таких вопросов.

– Разве ты не можешь ответить? – спросила она.

Какое-то время мы сидели молча, а потом я сказал, как мне жаль, что я не могу должным образом сочувствовать своей матери. Черил сказала, что она подумала, будто я стыжусь матери, но все было в порядке, так как она по-прежнему была согласна выйти за меня. Она сказала, что выйдет за меня, какая бы ни была у меня мать, потому что любит меня.

Мы решили, что это не самая удачная мысль – знакомить тешу и свекровь и что завтра же мы посадим мою мать на самолет и отправим домой. Черил хотела знать, как нам ее уговорить. Я сказал, что без проблем: сделаю как всегда – дам ей взятку. Черил спросила, все ли теперь между нами улажено, и я сказал: все.

Потом она увидела окурок. И пришла в ярость. Сказала, что ни за что не выйдет за такую задницу, раз я курю. А потом ушла и легла спать.

У Черил есть свои приоритеты.

Будь здорова.

Алекс.