Медовый месяц

— Ничего такого не было, — горячо возразил Ринальдо. — Да, я виделся с мистером Энгусом. И обсуждал с ним, как коллега с коллегой, состояние дел и мои надежды, связанные с модернизацией семейной фирмы.

— А, так ты признал наконец хоть часть правды!

— Однако уверяю тебя, Джесси, что твое имя всплыло лишь единожды, когда твой дедушка сказал, что ты управляешь отделением его фирмы в Абердине, куда наверняка попал потерянный груз.

— Да неужели?

И Джессика презрительно рассмеялась.

— Клянусь, я говорю правду! — взорвался Ринальдо. — Если честно, я скрыл от тебя только одну вещь: когда мы обедали в тот день, твой дедушка сказал мне, что дни его сочтены. Но он не хотел, чтобы ты знала об этом, и я с уважением отнесся к его воле. И это, — добавил он, в упор глядя на жену, — единственное, что я утаил от тебя!

— Ну, моего дедушки больше нет на свете, так что подтвердить или опровергнуть твои слова он не сможет, не так ли? — возразила Джессика. — И как ни крути, а возможный сценарий событий, который я набросала, очень соответствует тому, что произошло на самом деле!

— Дио! — не выдержал Ринальдо и выругался вполголоса по-итальянски. — Что мне еще надо сделать, чтобы вбить разум в твою пустую голову?

— Так, значит, во всем виновата моя пустая голова? А вот твой дядя думает иначе. И Лоренца тоже! Поскольку она сообщила мне, что вы сотрудничаете отныне — и в постели, надо думать, тоже, — мне остается только предположить, что ей виднее.

— Если муж и жена не доверяют друг другу, у них нет будущего! — с жаром произнес Ринальдо. — И ты веришь словам этой мерзавки больше, чем моим?

— Не думаю, что она солгала! — выкрикнула Джессика. — Вы оба друг друга стоите. Так что больше не смей прикасаться ко мне! Если честно, — добавила она, содрогнувшись, — то от мысли, что ты касался меня, после того как спал с Лоренцой, меня тошнит.

Ринальдо стоял, молча глядя на Джессику непроницаемо-черными глазами.

— Я одного не понимаю: почему ты так низко себя ценишь, Джесси? — спросил он наконец. — Но кажется, ты и обо мне не слишком хорошего мнения…

— Я… я презираю тебя! — воскликнула она.

Эхо ее голоса все еще звенело под высоким потолком комнаты, когда раздался стук в дверь.

— Мадам, машина за вами уже прибыла, — сказал Джеймс и, бросив один-единственный взгляд на бледные лица супругов, поспешно удалился.

Впоследствии, когда Джессика вспоминала поминальную службу, ей с трудом удавалось подавить дрожь при мысли об этом дне — самом ужасном дне за всю ее жизнь. К естественной глубокой скорби по единственному близкому человеку прибавилась боль от разрыва с Ринальдо.

Выйдя из дому, Джессика с мужем не имели возможности продолжить личный разговор ни в машине, ни в церкви. Следовало отдать должное Ринальдо: он, добросовестно выполняя свой долг, был рядом с женой всю службу. Однако если раньше его присутствие обернулось бы поддержкой, теперь Джессика осталась без помощи или ободрения: такой непреклонный был у него вид, такое сурово-неприступное выражение лица.

Обратный путь оказался еще более тягостным, чем дорога в церковь. Обвинения Джессики и отказ Ринальдо признаться в своих проступках вкупе с выдвинутым им против жены обвинением в недостатке доверия возвели между ними непреодолимую преграду.

Джессика понятия не имела, что им теперь делать. Пока они шли от машины к дому, она пыталась сообразить: что они могут сказать друг другу после ссоры? Ринальдо, судя по всему, задавался тем же вопросом.

Едва переступив порог холла, Джессика поспешила к себе в спальню принять лекарство, чтобы облегчить сильную боль в висках, которая мучила ее весь день. Но только она прилегла, чтобы дать таблетке подействовать, дверь с шумом отворилась.

— Как я понимаю, мне нет смысла дольше оставаться в этом доме. Поскольку мне здесь совершенно не рады, — объявил Ринальдо ледяным тоном. — Более того, у меня дела в Фодже. Вот почему я намерен вернуться в Италию сегодня же вечером.

Джессика рывком села в постели и прижала дрожащую руку к раскалывающейся голове.

— Но… но нам надо поговорить… Я хочу сказать, не можем же мы просто… — беспомощно начала она.

— О нет! — Черные глаза Ринальдо гневно блеснули. — Мне больше не о чем говорить с тобой, Джесси. Раз ты так относишься ко мне, я не представляю, что мы можем сказать друг другу. Сейчас или в будущем.

После этого он ушел, оставив Джессику оплакивать свое разбитое сердце и потерю мужа.

Как ухитрилась протянуть следующие несколько дней, она не имела ни малейшего понятия. Похоже, ее спасла необходимость взяться за дела принадлежащей ей отныне фирмы.

Конечно, Джессика чувствовала себя подавленной и безнадежно одинокой. Но по крайней мере, у нее оставалось мало времени на мысли о собственных проблемах, раз ей приходилось постоянно думать о проблемах компании.