Медовый месяц

— Да, они дружат не первый год. Бывают у нас дома. Хорошие мальчики. — Владимир Александрович по-прежнему ничего не понимал. — Называют себя тремя мушкетерами. Атос, Портос и Арамис. Очевидно, ждут своего д'Артаньяна. — Гребениченко усмехнулся. — Это как-то связано с ними троими?

Завуч судорожно стиснула руки.

— Видите ли… Даже не знаю, как выговорить… У нас в школе еще никогда не было ничего подобного… Они любят друг друга…

Последняя фраза далась ей нелегко.

Владимир Александрович стал раздражаться:

— Да, мне это известно, я давно в курсе их привязанности. Это ни для кого не секрет. В чем все-таки дело? Что стряслось? Я не могу до конца уяснить.

Завуч сделалась белая, как школьный мел. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок.

«Вот незадача, — с досадой подумал Гребениченко. — Что же такое приключилось с Сашкой? И так неожиданно… Неужели все-таки его пассия ждет ребенка?.. Вот негодяй! Убью! Зря я, что ли, старался и носился с вытаращенными глазами по аптекам? Небось фармацевты посмеивались над дедом, который боится за свою юную подружку…»

— Я же объясняю вам, — пролепетала умирающим голосом завуч. — Он влюблен в Саню… Как в девушку… Они любят друг друга… Целуются в губы… Взасос… Это гомосексуализм… Извращение…

Еле прошептав последнее слово, завуч искривилась, как лекало, и торопливо полезла в сумку, вытащила панель валидола и, быстро надорвав ее, нервно сунула одну таблетку под язык.

Наступила зловещая тишина. Владимир Александрович хотел попросить таблетку и для себя, но передумал.

— Вы соображаете, что говорите? Отдаете себе отчет? — резковато начал он. — Это слишком серьезное и ни на чем не основанное обвинение! Мальчики просто дружат!

— Не просто… — жалобно простонала завуч. На нее было больно смотреть, но Гребениченко не замечал этого. — И обвинение как раз очень даже основанное… Наша преподавательница математики видела их из окна школы… Как они целовались во дворе… Ей не могло померещиться… Если хотите, я приглашу ее сюда, и она вам все сама расскажет…

— Не хочу! — угрожающе произнес Владимир Александрович и резко встал. С него достаточно и одной угасающей на глазах дамы. — Я выясню все сам! Разберусь с сыном! А вас попрошу до поры до времени ничего не предпринимать и, главное, по возможности сохранить произошедшее в тайне.

Он слабо верил, что об этом уже не знает вся школа вплоть до гардеробщицы, но все-таки…

Завуч снова жалко кивнула и вскинула на Гребениченко страдальческие глаза.

Дома Владимир Александрович рассказал все жене сразу. Сашки дома не было. Вечно где-то шляется! Как только успевает отлично учиться?! Способный, поросенок, весь в деда…

Из большой комнаты доносились вальсы Шопена. Надюша, как всегда, сидела за роялем.

Выслушав мужа, Варвара Николаевна помрачнела.

— Это ты во всем виноват! — тотчас заявила она, даже слегка обрадовавшись. — Вот до чего доводит твое сентиментальное воспитание, твои вечные телячьи нежности! Без конца — Сашенька да Сашенька! Сплошные сю-сю да облизывания! А теперь, конечно, он уже целуется с парнями! Стыд и позор для мужика!

— При чем тут я?! — не выдержал и сорвался на крик Гребениченко, что позволял себе крайне редко, особенно в разговорах с женой и детьми. — Варя, думай, что говоришь!! Я что, учил его порокам?! По-твоему выходит именно так!

— Как бы у меня ни выходило, у него все уже прекрасно получилось! — философски заметила жена. — Не представляю, что мы теперь будем с ним делать…

Этого не представлял и Владимир Александрович. Он тяжко задумался, пока жена накрывала на стол. К ужину пришла и Наденька. Чуткая девочка, она сразу заметила необычно мрачное настроение родителей, но спрашивать ни о чем не осмелилась.

— У нас в музыкалке в субботу концерт, — доложила она. — Вы придете?

— Обязательно, — кивнул отец. — Когда начинается?

— Как всегда, в пять.

— Надюша, — внезапно решился Владимир Александрович, — ты ведь видишь Сашу в школе каждый день… С кем он там дружит?

Дочка взглянула на отца удивленно:

— Ты же знаешь… С Шурой и Саней. Они прямо неразлейки.

— А с девочками?

— С девочками? — недоуменно повторила дочь. — У Сашки другие девочки… — И засмеялась.

Родители обреченно сжались.

«Я так и знала! — хотела крикнуть Варвара Николаевна. — И главный преступник — это ты!!»

Она смотрела на мужа слишком выразительно и гневно. Нет, ну почему ее Володя такая шляпа? Шляпа круглый год, зимой и летом…

— А что за девочек ты имеешь в виду? — осторожно спросил Владимир Александрович.

Лучше услышать настоящую правду из уст дочери и ни в чем больше не сомневаться…

Надя засмеялась еще веселее, словно на что-то намекая. Понятно на что… Об этом уже знает вся школа. До родителей всегда все доходит в последнюю очередь.

— Саша на меня обозлится, если я вам все расскажу.

— Я тебя очень прошу, — подключилась к разговору Варвара Николаевна, у которой давно сложились близкие и доверительные отношения с дочерью. — Нам с папой необходимо узнать всю правду о Саше. Это действительно очень серьезно и важно. И для него самого в первую очередь. От этого зависит вся его дальнейшая судьба.