Медовый месяц с чужой женой

Якудза хмыкнул, проговорил на японском что-то короткое и, судя по всему мерзкое, а потом неожиданно ткнул пальцем в Пелагею. Девушка вздрогнула и подобралась, приподняла гордо подбородок и заулыбалась. Казалось, что она не боится, что ее тронут, потому что под особой защитой Дорогова. Я до боли сжал рукоять мачете. Жаль, что у меня нет пистолета, я, не колебаясь, прострелил бы Владимиру башку с такого расстояния, и все закончилось бы.

Увести, испортить мою вторую женщину — это подло и невыносимо больно.

— Нет, — отрезал довольно Дорогов. — Она носит наследника моего сына, и пока я не проверю, ее никто не тронет.

Беременна? Что?! Какого хрена?

Но ее взгляд: тот самый взгляд, что никогда не покорялся мне, говорил, что это просто обман, самозащита. Я не могу разочароваться в ней, мне нужна ниточка, чтобы держаться за жизнь. И я буду в нее верить.

Тэкео потер подбородок и махнул воинам, чтобы они подвели ближе Карину, и она, ступая, как настоящая проститутка, подошла ближе и опустилась перед японцем на колени.

Меня чуть не стошнило, когда она раскрыла его темное кимоно и округлив губы, взяла в рот предложенный член. Воспоминания накрыли с головой, влились в кровь ядом и кислотой. Я пошатнулся, справляясь с эмоциями, отчего зеленая стена, что скрывала меня, закачалась и затрещала.

Я запоздало ринулся в темный угол, но не успел — холодный тупой металл опустился на затылок, и я, потеряв равновесие, отключился.

Глава 68. Поля

Дорогов посадил меня в свою машину, а Карине приказал садиться с телохранителями. Женщина бросила в мою сторону такой взгляд, что я решила не поворачиваться к этой змее спиной. На всякий случай. Живее буду. Но что оказалось приятным сюрпризом: с нами поехала Юки. Эта девушка нравилась мне всё больше. На мой удивлённый взгляд Дорогов холодно хмыкнул, но недовольно пояснил, что если меня не будет сопровождать служанка, то там, куда мы едем, меня примут… за такую, как Карина.

Стоит ли говорить, что я вцепилась в руку девушки так, словно она моя соломинка? Не хотелось, чтобы меня «подарили». В машине Дорогов разглагольствовал, расписывая нашу совместную жизнь, а я лишь морщилась от отвращения. Сынок у чудовища вырос не таким болтливым. Не знаю, чего добивался Владимир этой речью: испугать меня или донести, что я его собственность так или иначе, но одно уяснила прочно, — Дорогов будет держать меня рядом, пока не убедится, что Честенер мёртв. Главная моя задача — родить династии Дороговых здорового наследника, а потом служить женщиной.

Я же в ответ лишь отмалчивалась, понимая, что мой обман может раскрыться в любую минуту. Потребует ли Дорогов пройти тест или потащит на УЗИ, и афёре конец. А «служить женщиной» не улыбалось. Вспомнив творящееся в доме Дорогова безумие, я вздрогнула. Неудивительно, что жена Владимира сошла с ума. Лишь прирождённые шлюхи, вроде Карины, способны выдержать такую «службу». Но ей, это, похоже, нравится. Я поёжилась, и Юки обняла меня за плечи, пытаясь согреть. Благодарная за капельку тепла, я улыбнулась через силу, хотя хотелось рыдать.

Дом, в который привёз меня Дорогов, был огромным и тоже утопленным в зелени. Это и сыграло нам с Юки на руку. Стоило Дорогову и его псам войти в ухоженный двор, как на них набросились быстрые охранники. Карина молча упала на землю и замерла, будто медведя увидела и притворилась мёртвой, а Юки оттащила меня к деревьям. Дорогов кивнул одному из охранников на меня:

— За неё отвечаешь жизнью.

И он ответил. Когда развязалась драка, он закрыл нас с Юки собой. Раненый, упал на колено, но отбился от одного из нападающих. Мне повезло не только в этом. Не знаю, как и почему, но якудза, видимо, действительно что-то подозревали. Невысокий японец со звериным выражением лица прокричал Дорогову что-то о предательстве. Тот попыталася вразумить:

— Тэкео, не стоит горячиться. Давай поговорим!

Японец ответил на своём, что действие лучше тысячи слов. Пока они «спорили», Юки, навалившись на меня своим маленьким телом, испуганно прижимала меня к газону. Я сморгнула слезу, не зная, как реагировать на неожиданную самоотверженность девушки, понимая, что она защищает не потому, что я ей понравилась, а потому что жизнь окусан, что носит ребёнка под сердцем, важнее жизни служанки. И лишь когда наступила тишина, Юки отпустила меня, помогла подняться и подвела к Дорогову, а раненый охранник хромал за нами.

Я посмотрела на того самого японца, которого Дорогов называл Тэкео. Лет тридцать, жёсткий взгляд, плотно сжатые губы, руки и шея в татуировках. Когда Карина распахнула на нём кимоно и опустилась на колени, я заметила, что всё тело японца словно расписная ваза. Когда Тэкео, всаживаясь в рот Карины, закрыл глаза и глухо застонал, я отвела глаза. Вот обязательно это делать здесь? В окружении множества людей? Некоторые едва держались на ногах и зажимали раны.