Медовый месяц с чужой женой

Я позволила Юки себя вымыть, натереть ароматными маслами и даже одеть. Она радостно щебетала, что беременная госпожа — это радость в доме, что подтверждало серьёзность намерений Дорогова. Честно говоря, я вздохнула с облегчением. Не думаю, что смогла бы пройти через это… даже ради спасения жизни. Не своей, конечно, она уже ничего не значит. Ради Макса.

Я вздохнула. Интересно, как он там? Наверняка, в ярости. Когда всё закончится, он будет свободен и начнёт жизнь заново. Раны его заживут, найдёт себе женщину и…

— Вы скучаете по мужу? — участливо спросила Юки. — У вас глаза влажные и такое выражение на лице…

Она сложила ладони, изображая сердечко. Я нахмурилась: о чём это она? Я просто… Какая любовь? Я лишь хочу освободить мир от Дорогова, а Макса от ошейника мести. Это всё! Вскинула подбородок и заявила:

— Я хочу прогуляться.

— Хорошо, — поклонилась девушка и, мгновенно ощутив перемену в моём настроении, снова захлопнулась, будто ракушка. — Следуйте за мной.

Я понимала, что она будет водить меня по дому только там, где положено, но мне нужно проникнуть дальше, мне нужно найти лазейку, заставить Дорогова бежать к Якудза именно сейчас. Я не смогу протянуть в этом доме, полном прогнивших душ и унижения, ни дня! Я задохнусь, не смогу, не выдержу…

Услышала что-то и замерла. Юки заволновалась и потянула меня дальше, но я прижала палец к губам, напоминая, что она не должна выдавать меня, знание японского — наш маленький секрет. Сделала знак, чтобы она оставалась на месте, а сама пошла на звуки. Всё яснее я понимала, что это переплетающиеся стоны и крики, и сердце трепыхалось в груди. Сразу вспомнила рассказы отца и представила, что за вот этими тяжелыми дверьми, через которые едва проникал звук, сейчас кромсают провинившегося бедолагу. А поняв, что крик женский, похолодела от ужаса: нет, я не позволю!

Решительно шагнула и распахнула двери. Ох, лучше бы я послушала Юки. В огромной комнате, полной странных приспособлений и блестящих, словно из тренажёрного зала, но гораздо страшнее на вид, станков, было несколько мужчин и женщин. Сразу в глаза бросилась одна из них. Полностью обнаженная, лежала на изогнутом столе, и, тряся светлыми волосами, громко стонала, пока над ней «трудились» трое голых мускулистых мужчин. Они столпились, но двигались слаженно, не мешая друг другу. Я содрогнулась: а третий там что делает? Нет, не хочу знать!

Отвернулась и заметила другую девушку. Эта была с завязанными глазами. Распятая на одном из станков, она извивалась и кричала, молила о пощаде. Лёгкое цветастое платье несчастной было задрано так, что было видно, что под ним ничего нет. Обнажённый мужчина оглаживал её бёдра и трогал между ног, а девушка плакала и просила прекратить. У меня спина похолодела от ужаса: похоже, это не инсценировка, и девушку собрались изнасиловать. Желая остановить безумие, я шагнула внутрь комнаты и тут увидела Дорогова.

Сидя в кресле, заложив ногу на ногу, он почти без интереса наблюдал за связанной девушкой. Мужчина, явно желая угодить боссу, то сжимал грудь жертвы, то трогал её внизу, чтобы она кричала и плакала громче, но лицо Дорова оставалось безучастным… пока он не заметил меня.

На лице Владимира тут же зазмеилась ухмылка, Дорогов поднялся и направился ко мне.

— Передумала? — уточнил он и рукой обвёл творящееся в комнате безумие: — Желаешь присоединиться? Можешь выбрать любого из них… или женщину. Но первым буду я.

Я желала вырвать из его груди давно сгнившее сердце. А ещё сбежать. Но не могла.

Когда Дорогов отвлёкся, девушку перестали мучить, и она тихо плакала. Надо увести Дорогова из дома не только потому, что мне нужно попасть к Якудза, но и чтобы он оставил в покое несчастную.

Собрав все свои силы, я выпрямилась и, глядя в глаза чудовищу, произнесла:

— Я не сказала сразу, потому что была сильно напугана. Но сейчас признаюсь, что солгала. — Дорогов нахмурился, а я решительно продолжила: — Я не видела, как убили Честенера. Когда ваши люди ворвались, сразу сбежала. Думаю, он жив и проследил за нами… Я точно видела людей Честенера у вашего дома, когда мы приехали. Один из них рыжий. Наверное, за нами проследили. Я очень боюсь, что они нападут, чтобы выкрасть меня. Честенер часто говорил, что я — это месть вам. Он не отступит…

Я замолчала, заметив, как изменилось лицо Дорогова. Глаза сверкали бешенством, щёки побелели, кадык дёрнулся. Думала, он сейчас меня ударит, потому сжалась и приготовилась к худшему, но Дорогов вдруг заливисто расхохотался.

— Так интереснее, — заявил он. — Это всё?

— Нет, — выдохнула я. Решила блефовать до конца, отступать мне некуда. — Я слышала, как Честенер говорил о каких-то документах, связанных с вами и Якудза…

Как Дорогов метнулся, когда схватил за шею, я не поняла, всё произошло мгновенно, будто бросок кобры! Я захрипела, а чудовище прошипело:

— Что он говорил?

— Вы действительно хотите знать? — вцепившись в его руку, процедила я. — Или, всё же, решили задушить?

Он усмехнулся, но отпустил.