Медовый рай

Валерий Константинович назвал очень хорошую цену, я оставила у него свою вышитую картину и опять зачем-то начала нервничать. А вдруг никто не захочет ее купить, вдруг посетители магазина станут его ругать за то, что он выставил на продажу такую безвкусицу! Антиквар разочаруется в вышивке, вернет мне ее обратно, а я, униженная этим, перестану вышивать вообще, с тоски завяну и погибну. Я пыталась себя взять в руки, но у меня не получалось. Я болезненно вздрагивала от каждого телефонного звонка и была уже совершенно на пределе, когда ровно через десять дней антиквар позвонил и сказал, что продал мой брилевский храм с выгодой для себя. Я уже готова была взвизгнуть только от этого его сообщения, а Валерий Константинович еще предложил мне вышить для его магазина в таком же стиле какие-нибудь неизбитые санкт-петербургские мотивы.

– Чтобы так же было похоже на старинные гравюры или литографии, – сказал он. – Сможете?

Разумеется, я ответила, что очень постараюсь. Когда мы с ним тепло прощались, мне показалось, что он еще что-то хочет мне сказать, и потому я об этом спросила:

– У вас ко мне еще какое-то дело?

– Дело? Пожалуй, что… нет дела… Вышивайте, Галя, и приносите ко мне в магазин свои работы.

Я пообещала.

Два вечера подряд я отбирала для вышивок красивые виды Санкт-Петербурга. В одну папочку переносила нестандартные ракурсы известных достопримечательностей, в другую – фото малоизвестных мест, но с какой-то изюминкой, по которой Питер узнавался мгновенно. Например, мне очень понравилась живописная фотография разноцветных осенних кустов и деревьев, на которой в верхнем углу был виден лишь небольшой фрагмент фельтеновской решетки Летнего сада. Я как раз раздумывала над тем, удастся ли мне разными оттенками одного цвета передать буйство осенних красок, когда раздалось пиликанье домофона. Пока я сохраняла фото в одну из папок и аккуратно стаскивала ноутбук с колен, пиликанье прекратилось. Видимо, кто-то не на те кнопки нажал, такое иногда случается. Я обрадовалась, что можно снова приняться за интересное занятие, и опять взгромоздила комп на коленки, но через некоторое время позвонили во входную дверь. Видимо, дверь в подъезд кто-то успел открыть и без меня. Конечно же, пришла Наташа. Только сестра никогда не сообщала по телефону, что собирается нанести визит. Она знала, что я ей всегда рада.

Кряхтя, я опять стащила ноутбук на диван и побрела открывать. Мимоходом бросила взгляд в зеркало, решила, что выгляжу преотвратно, но Наташка видела меня и в худших состояниях, а потому я не потрудилась даже хотя бы пятерней разгладить торчащие во все стороны волосы и накинуть домашнюю куртку на старую растянутую и вылинявшую футболку с дурацким зайцем на груди.

Перед дверью стоял Май Лазовитый, в той же пушистой лисьей шапке с опущенными ушами и в той же темно-синей куртке, в которых я видела его на экране телевизора. Меня бросило в холодный пот. Я почувствовала, как мгновенно на лбу и висках намокли пряди. Нет, я не думала в тот момент, что плохо выгляжу. Признаться, я вообще ни о чем не думала. Я впала в ступор и ничего не могла ни сказать, ни сделать.

– Галя, впусти меня, пожалуйста, – тихо сказал Май. – Не на лестнице же нам объясняться…

Я с трудом посторонилась, изо всех сил прижимаясь к стене, чтобы не упасть. Май закрыл за собой дверь, тут же сообразил, что у меня такой замок, который не захлопывается сам, и повернул рычажок в положение «закрыто». Потом он стащил шапку. Светлый ежик волос смешно примялся, мне даже захотелось улыбнуться, но губы отказывались мне повиноваться.

– Если ты не хочешь меня видеть… я уйду… ни на чем не буду настаивать… – сильно смущаясь и наглаживая свою шапку, будто живого зверька, начал Май. – Может быть… позволишь мне кое-что сказать?

Я никогда не видела его таким неуверенным, но кивнула не от сочувствия. У меня в мозгу все совершенно расстроилось, и я никак не могла сообразить, какие жесты и мимика соответствуют утверждению, а какие – отрицанию. Говорить же по-прежнему еще не могла.

– Ну… вот, значит… Я пришел попросить прощения… – опять начал говорить он.

Я наконец смогла выдавить из себя удивленное:

– Что?

– Ну… что-что… Прости меня за то, что я вел себя как последний мерзавец.

– Нет… не то…

– Что не то?

– Не как мерзавец… – Я с облегчением почувствовала, что дар речи ко мне вовремя вернулся.

– А как кто?

– Как мужчина, которому навязалась… ненужная женщина…

– Нет же! Теперь ты не то говоришь…

– Но все было именно так…

– Не так! Почему ты ушла, не оставив ничего… чтобы я мог тебя найти?

Я невесело усмехнулась:

– Найти меня было проще простого: съездил бы на известную тебе дачу в Ключарево, заглянул бы к Катерине, и она дала бы тебе номер моего телефона. Представь, я ведь хотела дачу продать, чтобы ты действительно никогда меня не нашел. А потом подумала, что себе льщу: ты и не станешь искать… Так оно и вышло.

– Да, сначала я не мог…

– Не мог? Может быть, не хотел?

Май с силой отбросил от себя шапку на ящик для обуви и выкрикнул: