Медсанбат-0013

— А я сейчас карту видел, — сообщил Сафронов. — Наши здорово продвинулись. Под Минском большую группировку окружили. — Он усмехнулся. — Наш НШ тоже сообщил мне об этом, только почему-то велел проверить личное оружие.

— Стереотип, — по-научному объяснил Штукин. — Вырабатывается стереотип, и от него не скоро избавишься.

Сафронов добродушно похлопал друга по плечу, но от насмешливых слов воздержался.

— Ты знаешь, какими умными у меня санитары оказались? Они мне так свое состояние описали, все наши недостатки, просто удивительно. И еще знаешь что — они быстрее нас с тобой пришли в себя.

Штукин снисходительно улыбнулся:

— Им проще. Они меньше затратили нервной энергии.

Сафронов не стал спорить. То новое в своих подчиненных, что он открыл для себя, было настолько бесспорным и отрадным, что оно не нуждалось ни в доказательствах, ни в одобрении.

Они шагали в ногу, вслушиваясь в тишину леса, в вечерние шорохи листьев, в отдаленные голоса людей, физически ощущая, как в них входит успокоение, восстанавливая утраченные силы. Даже говорить не хотелось. Даже вспоминать о прошедших тяжелых днях операции не хотелось.

Послышалась песня. Показалось, что поют где-то в стороне, среди дальних берёз, а не у палаток. Подумав, Сафронов догадался: эхо улавливается раньше самой песни.

На позицию девушка

Провожала бойца.

— Это Виктория, операционная — произнес Штукин. — Наша старшая.

— У меня тоже есть свой певец», — хотел сказать Сафронов, но его опередил сам Лепик.

Именно его голос откликнулся на песню, как бы вызывая первый на невинную схватку:

Эх, сад, виноград,

Зеленая роща,

Эх, кто ж виноват,

Жена или теща?

И в ответ отозвалось сразу несколько сочных голосов:

Теща ви-иновата-я-я.

— Это мои, — с гордостью произнес Сафронов.

И для себя заключил: «Оставлю Лепика. Он приноровится к делу, притрется, приловчится».

29

Пришла почта. Все остальные события отошли на второй план. Весь медсанбат углубился в чтение. Люди остались наедине с письмами. Короткое время стояла непривычная тишина. Было слышно, как в госпитальном взводе стонут раненые да у штаба урчит дежурная «полуторка». Сам шофер тоже читал, пристроившись на подножке.

А потом начались разговоры. Обмен впечатлениями, Сафронов шел мимо палаток, и со всех сторон слышался оживленный говор.

— Ой, девчонки! Сестренка замуж выходит... Так она ж младше меня.

— Бабы-то в колхозе урожай собирать готовятся... На коровах пахали.

Сафронова догнал Галкин. Улыбка во всю физиономию.

— Товарищ гвардии... Внучонок народился.

— Поздравляю.

— Все не было, не было, а тута... Видать, к победе. Сам Сафронов тоже спешил к Штукину поделиться своими новостями.

— А он вон там, с берёзками обнимается, — хихикнула пухлая сестричка, которую все в батальоне называли Пончиком.

Штукин действительно стоял неподалеку от хирургической палатки, обхватив молодую берёзу и держа в руке исписанный лист бумаги.

— Что, все еще эфир действует? — в шутку спросил Сафронов.

Штукин как-то обалдело посмотрел на него поверх очков и не ответил.

— Что-нибудь случилось?

— Представь себе, она ждет! — прошептал Штукин.

— О, черт бы тебя побрал! — выругался Сафронов. — Я думал, несчастье какое...

— Есть и несчастье. Вон у Виктории брата убили. Это сообщение разом испортило настроение. Еще одно открытие сделал он для себя: «Радость не для всех одинакова. Даже долгожданные письма иногда приносят огорчения».

И в его взводе, оказалось, не все улыбались. Лепик не получил писем.

— У меня, стал быть, под немцами были. А куда кого — неведомо.

И всё-таки весь этот день общее настроение в медсанбате было приподнятое. Его поддерживал и укреплял замполит. После обеда он собрал всех свободных от службы и рассказал о положении на фронтах. И показал свою карту. Все удивленно смотрели на нее, будто не веря глазам своим.

— Вот это темпы!

— А Кружково освободили? — спрашивал шофер Петро. — Это моя деревня.

— Видишь же...

— Ну а Кружково-то?

И даже неприятный разговор с корпусным врачом не испортил настроения Сафронову. Он так и ожидал, что корпусной не поддержит его предложения относительно легкораненых. «Лишние заботы. Мы не пехота. У нас скорости не те...» Начальство не любит лишних беспокойств.

— Еще не все, кхе-кхе, потеряно, — ободрил его замполит.

— Товарищ гвардии... — у самой палатки окликнул его улыбающийся Галкин.

— Знаю, знаю. Поздравляю с внуком.

— Да нет. Там это... наш Супрун творение создал. Складно получилось.

Пришлось пройти на полянку, где, к удивлению Сафронова, сидел весь взвод: и сестры, и Кубышкин, и санитары, У всех весёлая гордость в глазах. Супрун несколько смущен, но взгляда не отводит. Видно, «творения» создавал не впервые.

— Если можно, повтори, — попросил Сафронов.

— Да тут с точки зрения окончания... Концовка еще не сложилась.

— Послушаем.

Супрун достал из распухшего кармана гимнастёрки аккуратно свернутый лист, развернул его, но подглядывать не стал, а прикрыл глаза и немного нараспев, однотонно начал читать:

Берёзовая роща...