Медсестра

– Я же за тобой приехал, как обещал… Я продал парикмахерскую, чтобы забрать вас оттуда, почему ты не дождалась?.. Я без тебя не могу…

Дверь в торцовой стене. Он сунулся следом, кто-то вытолкнул его обратно, и тут Эфра, неожиданно обернувшись, попросила:

– Пропустите, я его знаю.

Полутемный коридор, лестница на второй этаж. Уютное кафе с мебелью светлого дерева, кремовыми стенами и люстрой в виде букета стеклянных лилий. В своих мечтах Стефан допоздна засиживался в таких кафе и писал стихи за столиком в дальнем углу.

Здесь дальний угол отгорожен ширмой, расписанной золотыми павлинами, и за ней, похоже, кто-то есть, а в маленьком зале посетитель один-единственный – черноволосый парень лет двадцати восьми, с худощавым смугловатым лицом городского хищника и парой ножей на поясе. Окна от пола до потолка выходят на площадку с опустевшим помостом и до сих пор суетящимся народом.

Увидев Стефана, обладатель ножей вопросительно заломил бровь.

– Знакомый Эфры, – объяснил его товарищ.

Тот смерил гостя изучающим взглядом и слегка мотнул головой в сторону ширмы с павлинами, с выражением недоброго веселья на некрасивой, но живой и артистичной физиономии киношного злодея.

– Нет, – словно услышав невысказанную вслух реплику, возразила девушка. – Не из тех. Это поэт с Сансельбы, он был на Мархене проездом, лечился в нашей больнице. Его зовут Стефан. Можно, чтобы его тоже угостили обедом?

Стефана захлестнула жаркая волна благодарности – Эфра поняла, что он давно не ел, и хочет его накормить! – но в то же время предыдущий обмен странными взглядами и полунамеками оставил ощущение смутной тревоги: что имелось в виду, какой опасности он избежал, кто у них спрятан за ширмой?

– Угостить голодного поэта – святое дело, – усмехнулся «злодей». – Располагайся. Меня зовут Бранд, а это Дик.

Благодарно кивая – какое счастье встретить в большом городе хороших людей! – Стефан пристроил у стены свою сумку с пачкой афиш и банкой клея, повесил куртку, подбитую поеденным молью мехом саблезубой собаки. Куртка так себе, плебейская, зато за ботинки не стыдно.

Официант принес первое. Больше никто не появился – видимо, команда поддержки претендента арендовала кафе целиком, и посторонних сюда не пускают. Стефана разбирало любопытство: кто же в таком случае сидит за ширмой, кто там чуть слышно шепчется и звякает ложечками? Но главное не это, а изумительный суп из цветной капусты на мясном бульоне, целую вечность не ел ничего вкуснее!

– Ты пишешь эпиграммы? – поинтересовался Бранд.

– Я лирик, – выцеживая из наклоненной тарелки в ложку последние капли, возразил Стефан. – Иногда тянет на клоунаду, но сатира – не моя область.

– Подумай, вдруг получится. Нужны эпиграммы на претендентов, в первую очередь на Келларда, ставленника военных радикалов. Ты что-нибудь о нем слышал?

– Программа у него хуже ядовитого слизня на рулоне туалетной бумаги, а каша мне понравилась…

– У тебя что, одна еда на уме? Если пойдешь к нам, будешь каждый день завтракать, обедать и ужинать. Нам нужен хороший поэт-сатирик.

Пока Бранд говорил, официант собрал пустые тарелки, а Дик извлек из кармана и вдел в уши длинные серьги в виде изогнутых клинков, усыпанных рубинами. Теперь он стал похож на юного лесного демона, как их изображают на картинках, хотя на самом деле в Лесу не водится никаких человекоподобных демонов. Запомнить, готовый образ.

– Я не пишу о политике.

– Речь не о том, чтобы ты работал за кусок хлеба, – по-своему истолковал его несговорчивость Бранд. – За каждый стих будешь получать гонорар, а бесплатное трехразовое питание – это подарок нашего руководителя всем, кто работает в его команде. Чтобы мысли не жратвой были заняты, а делом.

– Я не могу, – печально и немного напыщенно возразил Стефан. – Если я возьмусь за политический заказ, ничего хорошего не получится. Уже проверено, в ополченческих лагерях меня в этом смысле эксплуатировали. Как в том анекдоте про ведро самогона: ну кисонька, ну еще капельку… Если вас интересует, могу предложить что-нибудь лирическое, про весну.

– Извини, нам пока не до лирики. Сейчас начинается большая драка – незаметная для непосвященных, но достаточно жесткая. Главным образом между Мерсмоном и Келлардом, остальная шушера не в счет. Когда начнутся состязания, они один за другим повылетают, и останутся только два серьезных претендента. Если выиграет Келлард, проиграют в том числе такие, как ты.

– Я не то чтобы не хочу, я просто не могу, потому что во мне этого нет, – безнадежно вздохнул Стефан.

Как объяснить такие вещи человеку, далекому от литературного творчества? Он попытался подобрать образное сравнение, чтобы проиллюстрировать самую суть, но тут вербовщик взглянул на сидевшего сбоку «лесного демона» и закатил глаза к стеклянным лилиям:

– Ага, опять… Послушай, сколько можно? Стоило мне на две-три минуты отвернуться… Живо снимай.

– Ты про что?

– Сам знаешь про что, – передразнил Бранд. – Лорд сказал, что в следующий раз за бижутерию тебя прибьет.

– Почему нельзя? Красиво же…