Медсестра

Последняя фраза была адресована официанту, невзрачному мужчине средних лет, похожему на затюканного конторского служащего.

– А ты видела их лица? – спросил Стефан почему-то шепотом, неизвестно чего опасаясь, словно вторгался на запретную территорию и отлично это сознавал.

– Видела. Ничего особенного, хотя невоспитанный народ будет глазеть, так что без вуалей на улицу лучше не выходить. Ну, и комплексуют, конечно. А я в больнице на всякое насмотрелась.

Ответ Эфры рассеял его дурацкие смутные страхи. Слишком много новых впечатлений за раз, вот и накатило, никаких Лепатриных грибочков не надо.

– Я ездил за тобой на Мархен. Чуть-чуть опоздал. Там… Ваша квартира…

– Не имеет значения, – поняв его с полуслова, безразлично отозвалась Эфра.

– Ну, все разорили, а ты ведь обещала кузинам Бранда какие-то подарки.

– Эти подарки никуда с Мархена не убегут. А убегут, так поймаем.

Снова сгустилось ощущение жути. Как будто вылили за шиворот ледяное желе и оно медленно ползет вдоль цепенеющего позвоночника.

– Несколько банок осеннего грушевого варенья, – добавила девушка. – Они хранятся не дома, а на складе с консервирующими чарами. У нас там арендована кладовка, оплачено вперед.

Никакого желе. У него просто ум за разум заходит! Или не ум, а эмоции, но результат тот же самый.

– Эти ребята, Бранд и Дик, теперь будут драться на дуэли?

Стефан чувствовал, что его повело вокруг да около, но не решался заговорить о главном.

– Ничего страшного. Оцарапают друг друга и помирятся.

Мужчина, похожий на стареющего клерка, поставил перед ними две чашки черного кофе.

– Я тебя люблю, – выдавил Стефан, глядя на чашку, а не на Эфру.

– Помнишь, ты сказал, что тех подонков можно понять? Я тебе никогда этого не прощу.

– Я же тогда объяснил, что я имел в виду! Что они потянулись к красоте, и можно было, наверное, взять их под контроль, помочь им исправиться… Если бы ты захотела разбудить в них хорошее…

– Таких исправит только пуля или нож. Или зубы кесу.

– Я их не оправдываю! Я просто объясняю, почему я так сказал…

– Обрати внимание, они считаются нормальными. Знаешь медицинское определение нормы, из психиатрии? Это среднестатистическая закономерность – то, что характерно для большинства индивидов. Они таких умных слов не знают, но с гордостью называют себя нормальными парнями. И такой мрази действительно много. Если доходит до суда, к ним относятся снисходительно, как будто какая-то круговая порука – чего ты хочешь, это же наша норма! А по-моему, их надо загонять в резервации и держать там подальше от женщин, памятников архитектуры и домашних животных. Или отдавать кесу в порядке товарообмена, потому что лучше какое угодно зло, чем такая норма.

– Нет, Эфра, подожди… Я же их не оправдываю…

– Оправдываешь, а потом виляешь. – Она поднесла к изящно очерченным полным губам фарфоровую чашечку, отпила и продолжила: – Пусть ты и поэт, а те обыватели и судьи, которые их покрывают, рассуждают примерно как ты. Выискивают что-то общее с собой, умиляются – и дальше поехало по накатанной дорожке.

– Нет, подожди…

– Наверное, вам кажется, если вы будете их жалеть и выгораживать, они вас при случае тоже пожалеют. Ага, надейтесь… Встретите свору таких ублюдков в темном переулке – все равно забьют и бросят подыхать на морозе, да еще от души посмеются. Эта ваша так называемая норма ведет себя как раковая опухоль. Разрастается, дает метастазы, давит на соседние клетки, а больной, то есть общество, пытается убедить себя, что дела обстоят как надо – мелкие болячки, можно не обращать внимания. Они стараются уничтожить все, что не похоже на них и живет по-своему. Дика видел? Лорд подобрал его полгода назад в Вергемеше. Это причем даже не окраина вроде Мархена, а небольшой кордейский городок, от столицы двести шестьдесят километров. Дик умирал в местной больнице, его избили на улице. Он никого не убил, не изнасиловал, не предал, ничего не украл – он всего-навсего не похож на них. Его било человек десять. Черепно-мозговая травма, разрывы внутренних органов, множественные переломы. Местные власти не стали заводить уголовное дело, хотя весь Вергемеш в курсе, кто в этом участвовал. Мальчишке девятнадцать лет, и провинился он только в том, что не хотел превращаться в раковую клетку.

– Как же удалось его вылечить? Никаких следов не заметно…

– Лечить было бесполезно, лорд его исцелил.

Ого… На такое способны только маги высшей пробы. То, что Мерсмон рвется в верховные правители, нетипично. По традиции колдуны такой весовой категории держатся в стороне от политики.

Вслед за мимолетным удивлением в душе возник болезненный отклик на несправедливость:

– Подлость какая… В смысле, ситуация с Диком. И ничего нельзя сделать, чтобы их притянули к ответу?

– Пока ничего, но когда взойдет на престол Весенний Властитель, он сможет потребовать расследования. Или, наоборот, замять другое уголовное дело, а то Бранд рвался в этот Вергемеш, но ему велели дождаться весны. Пей кофе, остынет.

– Кстати, почему лорд? Это же несуществующий титул.