Медсестра

Глубокой ночыо они Кузовлевым пили кофе. За полдня и вечер не успели переброситься и словом. Станислав Сергеевич допоздна оперировал, а потом, как обычно, свалился без сил. Нежнова, заглянув за ширму, с волнением смотрела, как хирург, посапывая, спал, свернувшись калачиком и подложив ладонь под щеку. И странная жалость, соединенная с нежностью, вдруг пронзила ее. Ее внимание привлекла аккуратно заштопанная дырочка на его шерстяном джемпере, и сердце невольно вспыхнуло ревностью:

это Римка уже успела приклеиться, к хирургу, зная, чем можно увлечь одинокого мужчину.

«Вот тварюга! Знает ведь, что не ее кусок сладкого пирога! Нет, надо схватить и хотя бы надкусить со злости! Корюшка вспученная, саранча северная!» — ругалась про себя Алена, без всякой радости перелистывая старый, замусоленный роман «Страстные ночи любви».

Когда-то она любила перечитывать понравившиеся ей книги и всякий раз испытывала волнение, плакала, сопереживая героям, но тут с первых страниц не заладилось, а первая кровопролитная стычка Армандо с разбойниками,когда он спасает Терезию, вызвала острое неприятие. И медсестра тотчас поняла, в чем дело: темное от южного загара, мужественное лицо Армандо теперь напоминает ей лицо Грабова. И сейчас, открыв роман снова, через две минуты Нежнова захлопнула его и отодвинула от себя подальше.

В четыре утра Кузовлев по старой привычке проснулся, ополоснул лицо холодной водой и, подсев к столу, стал выкладывать из сумки термос с кофе и бутерброды с колбасой.

— А про шаньги я и забыла!. — спохватилась Алена. — Пока перевозила свои манатки от Грабова, пока мать успокаивала, все из головы вылетело!

— Ты ушла от мужа? — обалдел он, застыв с надкусанным бутербродом.

— Тебя это удивляет? Или тебе рассказывали, как мы счастливо и дружно живем?

— Рассказывали.

— И кто этот сказочник?

— Римма мне рассказывала... — смутившись, выдавил он из себя.

— Как же я забыла, что она у нас каждый вечер гостевала, наблюдая радостные картины семейного

счастья орденоносца Петра Грабова и его верной супруги?! —язвительно воскликнула Алена. — Впрочем, что уже неважно! Я вот тоже слышала, что вы женитесь на Римме?

—Вот как? Первый раз слышу! — искренне удивился он. — Неужели об этом говорят в больнице?

— Слухи ходят очень упорные, а Римма жмурится от счастья и твердит, что не имеет права разглашать.

— Мы как-то с ней целовались, это правда, — покраснев, признался Кузовлев. — Сам не понимаю, как все случилось, но дальше этого дело не зашло.

— Мужики редко помнят, как у них все случается, — усмехнулась Нежнова. — Умными же людьми подмечено: иногда и от поцелуев дети рождаются!

Она помрачнела. Ей почему-то было неприятно, что Станислав Сергеевич в ее отсутствие позволял себе такие вольности.

— Все из-за того, что я очень хотел забыть тебя.

— И как? Удалось? — возбужденно спросила Алена.

— Нет.

Она громко расхохоталась:

— Надо же! Это, наверное, оттого, что Римма приболела! Когда она выздоровеет, тебе это удастся!

— А ты все такая же!

— Какая?

— Веселая и язвительная.

— А чего мне? Я же не на том свете побывала, а всего лишь замужем!

Алена нервно рассмеялась. Ее словно черт под мышками щекотал, так и хотелось скалиться. Да и после первой чашки кофе вся сонливость исчезла, она почувствовала себя бодрой, и странный азарт разжигал ее изнутри.

— Я ведь и не уезжал из-за тебя. — помолчав, признался Станислав Сергеевич.

— Не поняла? — Она сделала удивленное лицо.

— Я как-то сказал тебе, если помнишь, что даже если ты выйдешь за другого, то я все равно дождусь, пока ты его разлюбишь и вернешься ко мне...

— Надо же, какой вы верный и упорный! — игриво усмехнулась Алена.

— Да, я такой! — посерьезнев, кивнул хирург и с бесстрашной влюбленностью взглянул на нее.

Она отвела взгляд в сторону, будучи не в силах ответить ему с той же искренней нежностью и любовью, взглянула на окно ординаторской и вдруг увидела Грабова, прилипшего раскаленным взором к верхней створке окна, потому что нижние были задернуты белыми занавесками. Темно-коричневый круг его лица с горящими черными глазами заставил ее вздрогнуть и оцепенеть. И в тот же миг оно исчезло. Кузовлев, посмотрев туда же, никого не увидел, удивился, не поняв, чего испугалась Алена.

— Там кто-то был?

— Нет, мне показалось, — прошептала она.