Медсестра из Райминстера

Но когда мы оказались на улице, меня охватила слепая ярость. Похоже, судьбе было угодно выставить меня перед Дэвидом Коллендером в плохом свете, и это причиняло мне боль, заставляя чувствовать себя несчастной. У меня появилось искушение спихнуть Мартина в близлежащую канаву, но вдруг я заметила, что он начал зеленеть.

— Я себя погано чувствую, — прохрипел он. — Должно быть, я простудился.

— Должно быть, вы выпили слишком много виски, — отрезала я.

Но вид у него был действительно ужасный, и я почувствовала, что мой долг медсестры — проводить его до дома. После бесконечной ходьбы по скверно освещенным улицам я наконец втолкнула Мартина в дверь его квартиры и поспешила уйти.

«Нужно бежать, иначе запрут дверь!» — испуганно подумала я, взглянув на часы.

Когда, едва дыша, я добралась до дверей «Бастилии», было без двух минут одиннадцать. Задыхаясь и краснея, я пустилась бегом через холл и наткнулась на сестру-смотрительницу, которая шла запирать дверь.

— Едва успели, сестра? — спросила она холодно. — В следующий раз будьте более пунктуальны.

Я только смогла пробормотать в ответ какие-то невнятные извинения.

До своей комнаты я добралась, едва сдерживая слезы. Все мои мечты о втором курсе начали рассеиваться. Я приехала в Райминстер с такими радужными надеждами — и вот почти сразу завязла в болоте мелких неприятностей.

На следующий день, как только я вышла на дежурство, я сочла своим долгом разыскать Дашфорд. Она в одиночестве заканчивала свой завтрак. При моем появлении ее лицо мгновенно просветлело.

— Ты видела Мартина? — сразу же спросила она.

Не подбирая слов, я решительно высказала ей сложившееся у меня мнение о Мартине Бэйтмэне:

— Он бесхарактерный, жалкий бездельник. Ты сама виновата в этом, потому что слишком много нянчишься с ним!

Линда изменилась в лице, но у меня за спиной возникла старшая сестра-сиделка, и продолжать дальнейшую дискуссию оказалось невозможным.

Когда я шла к себе на дежурство, то заметила, что над операционной горит красная лампочка. Позже я узнала, что Джек Феллоус был в сегодняшнем списке оперируемых и что, по мнению врачей, он вряд ли сможет когда-нибудь снова ходить. Эта грустная новость позволила мне отнестись к моим личным неприятностям более оптимистично.

В следующие два дня я вовсе не видела Линду Дашфорд, так как она все еще работала в ночную смену. «Бастилия» гудела в преддверии назначенных на ближайшую субботу танцев, которые регулярно проводились в медсестринском корпусе раз в два месяца. Я всегда обожала танцы, и эта новость значительно улучшила мое настроение.

Наконец Дашфорд сняли с ночного дежурства, она смогла заняться приготовлениями к предстоящему вечеру и присоединилась ко мне в гладильной комнате.

Я старательно утюжила мое новое платье. Внимательно посмотрев на Линду, я попыталась угадать, продолжает ли она обижаться на меня. К моему удивлению, она подошла ко мне и принялась как ни в чем не бывало восхищаться моим платьем.

— Я так понимаю, ты собираешься на танцы? — заметила она.

— Слушай, оставь меня в покое!

Она продолжала стоять рядом и смотреть, как я глажу. Затем неожиданно спросила:

— Ты уже знаешь, что Дэвид Коллендер оперировал Джека Феллоуса?

Я кивнула, и она поспешно продолжила:

— Я говорила с Джеком вчера ночью. Он сказал, что доктор Коллендер сообщил ему эту новость…

— Ты имеешь в виду…

— Что он будет ползать всю жизнь, и к тому же не слишком быстро.

— И как он это перенес? — У меня перехватило дыхание.

Ее взгляд смягчился.

— Я никогда еще не видела в человеке такого мужества. Вместо того чтобы плакать и причитать, он говорил только о том, как он устроит свою будущую жизнь с учетом потери способности передвигаться самостоятельно. «Мои ноги теперь немногого стоят, — сказал он мне, — значит, нужно вдвое больше работать руками».

Фактически он уже все спланировал. Он собирается выучиться на телефониста — эту работу он сможет делать сидя. Он даже уже успел попросить кого-то разузнать для него все поточнее.

Я закончила утюжить воротник и подошла к Линде, которая заняла место у соседней гладильной доски.

— Это заставило тебя задуматься, да? — спросила я. — Ты сравнила его с Мартином?

— Да. — Она выглядела смущенной. — Ты была права. Джек помог мне это понять. Я написала Мартину, что не хочу видеть его до тех пор, пока он не возьмет себя в руки.

— Правильно сделала! — воскликнула я. — Это сработает, вот увидишь!

Дашфорд серьезно кивнула:

— Даже если он решит порвать со мной, может быть, это поможет ему по-другому взглянуть на вещи.

Несколько минут она молча разглаживала складки на своем платье, затем сказала:

— В любом случае я скоро обо всем узнаю. Я попросила его прийти на танцы.