Мэдук

Пимфид жмурился, зевал и чесал в затылке: «Зачем выезжать в такую рань? Не думаю, что в этом есть какой-то смысл».

«Я не просила тебя думать, Пимфид! Думать буду я, а я уже все решила. Просто приготовь лошадей — и не задерживайся».

«Не вижу необходимости торопиться, — ворчал конюший. — Еще только светает, впереди целый день».

«Разве не понятно? Я хочу смыться от Девонеты и Хлодис! Поше- веливайся, будь так добр!»

«Очень хорошо, ваше высочество, — Пимфид флегматично осед- лал лошадей и вывел их из конюшни. — Куда изволите ехать?»

«Куда угодно, лишь бы подальше отсюда — на Старую дорогу, например».

«До Старой дороги не близко! Четыре или пять миль...»

«Неважно! Погода хорошая, лошадям не терпится размяться».

«Но мы не вернемся к обеду! По-вашему, я должен голодать?»

«Поехали, Пимфид! Сегодня состояние твоего желудка не имеет значения».

«Оно может не иметь значения для вашего высочества — вы мо- жете позволить себе закусывать шафранными кексами и жареными потрохами в меду, когда вам заблагорассудится! Но я не более чем крестьянский сын, как вы могли заметить, и аппетит у меня здоровый, так что вам придется подождать, пока я не найду хотя бы хлеба с сы- ром в дорогу».

«Поторопись!»

Конюший побежал куда-то и скоро вернулся с холщовой котомкой — ее он привязал к задней луке седла.

«Ты готов наконец? — спросила Мэдук. — Тогда поехали!»

3

Дорога из Сарриса пролегала по королевским парковым угодьям: мимо лугов, усеянных ромашками и пламенно-красными маками, цве- тами волчьих бобов и дикой горчицы, мимо ясеневых и березовых рощ, в тени коренастых дубов, протянувших ветви над колеей.

Границу королевских парков отмечали небольшие каменные воро- та, а за ними уже виднелся перекресток, где дорога в Саррис пересека- лась Компанейским проездом.

Мэдук и Пимфид повернули на север по Компанейскому проезду — не без возражений со стороны Пимфида, не понимавшего, что так

интересовало принцессу на Старой дороге: «Там ничего нет, кроме дороги; в одну сторону она ведет направо, а в другую — налево, вот и все!»

«Именно так, — кивнула Мэдук. — Поехали!»

В окрестностях постепенно стали появляться признаки сельскохо- зяйственной деятельности: небольшие, окаймленные старыми камен- ными оградами поля, засеянные овсом и ячменем, а время от времени и фермерский дом. Через пару миль колея стала полого подниматься длинными петлями, чтобы присоединиться наконец, на самом гребне холма, к Старой дороге.

Здесь Мэдук и помощник конюшего придержали лошадей. Обер- нувшись, они могли обозревать обширную панораму — весь Компа- нейский проезд до перекрестка, а справа от перекрестка — королев- ские парки до самых тополей, росших вдоль берегов реки Глейм, хотя загородную усадьбу не было видно за деревьями.

В соответствии с предсказанием Пимфида, Старая дорога тянулась налево и направо, спускаясь в ложбины и теряясь из виду в обоих на- правлениях. Компанейский проезд, пересекая Старую дорогу, продол- жался туда, где мрачновато темнела чаща Тантревальского леса — здесь до него оставалось немногим больше мили.

Сейчас на Старой дороге никого больше не было — что само по себе, по-видимому, вызвало у Пимфида опасения. Приподнявшись в седле и вытянув шею, он долго оглядывался по сторонам. Мэдук на- блюдала за ним с недоумением и наконец спросила: «Куда ты так внимательно смотришь, если вокруг никого нет?»

«Именно в этом я хочу убедиться».

«Не понимаю».

«Разумеется, не понимаете! — с некоторым высокомерием ото- звался подросток-конюший. — В вашем возрасте позволительно не знать об опасностях этого мира — а им несть числа! Если хорошенько присмотреться — и даже если не присматриваться — всяких подвохов и бед всюду видимо-невидимо».

Мэдук присмотрелась к дороге — сначала направо, на восток, по- том налево, на запад: «Не вижу никаких подвохов и бед».

«Это потому, что дорога пуста. Подвохи часто появляются вне- запно, словно ниоткуда — именно поэтому они так опасны!»

«Пимфид, мне кажется, ты просто боишься».

«Вполне возможно, что так оно и есть — страх правит этим ми- ром! Заяц боится лисы, лиса боится гончей, а гончая боится псаря. Псарь боится лорда, а тот боится короля. О том, кого и чего боится король, я не хотел бы рассуждать вслух».

«Бедняга Пимфид! Твой мир полон опасностей и страхов! У меня, однако, нет времени предаваться тревожным предчувствиям».

«Вы — принцесса королевской крови, — сдержанно ответствовал Пимфид. — В связи с чем я ни в коем случае не могу назвать вас бес- шабашной маленькой дурехой, даже если бы у меня было такое наме- рение».

Мэдук обратила на него печальный взор бездонных голубых глаз: «Так вот как ты на самом деле обо мне думаешь!»

«Могу сказать только одно: люди, которые ничего не боятся, дол- го не живут».

«Я кое-чего боюсь, — возразила Мэдук. — Боюсь вышивания, боюсь учителя танцев Жослена и еще пары других вещей — о них лучше не упоминать».