Медведь

— А чего ж не верить-то, в жизни всякое бывает, девонька. Это вы там, в Москве живете ненастоящей придуманной жизнью, потому многого не знаете, а здесь у нас и не такое возможно. Парня вот жалко, проклятье на нем, как видно сильное, только, за что?

— Не знаю, он не говорил, — размышляла Марина над сказанным бабкой.

Наконец, они дотащили свою тяжелую ношу до бани и устроили раненого на нижнем полке в парной, там, где не было окна, чтоб, не дай Бог, никто не увидел.

— Бабуля, надо ещё штаны с него как-то снять, а то, боюсь, порвутся, он

раздевался, когда в медведя превращался, — Марине было неловко, но что делать, кое-как стянули штаны. Успели вовремя, по телу Петра начали периодически пробегать все учащающиеся судороги, потом он начал покрываться шерстью и вскоре перед женщинами лежал медведь. Марина, наблюдала этот процесс уже в третий раз, но ей по-прежнему становилось не по себе от увиденного. Особенно рвали душу мучительные стоны, которыми сопровождалось превращение, не обошлось без этого и сейчас, хотя Петр был без сознания.

— А ты, как думала! — отвечала бабка Матрена, на незаданный вопрос, — легко ли сущность изменить? Мучительный процесс. На то оно и проклятье!

— Так, что же делать-то, бабуленька, неужели нельзя помочь ничем?

— Ты что так о нем печешься? Уж не влюбилась ли в оборотня? — попала бабка в самую точку, увидев, как Марина опустила глаза, — вижу, угадала. — Марина лишь молча, кивнула. — Дура я старая, недоглядела, прозевала девку! Он — красавец, конечно, всё при нём, трудно устоять, понимаю… — сокрушалась Матрена по пути из бани.

— Не ругайся, бабуля, так уж вышло, но никто мне больше не нужен, кроме этого человека.

— Да кабы человека, так кто бы спорил, а то ведь человек-то он всего наполовину, а наполовину зверь лесной! И поверь мне, такое проклятье запросто, на человека не нашлют. Значит, вина на нем немалая! А много ли ты о нем знаешь?

— Может, я чего и не знаю, а сердцем чувствую — он хороший!

— Ладно, как очнется, я сама его расспрошу, когда в человеческом облике будет. А вот, если твой хороший человек днем придет в сознание, он нам всю баню разнесет!

— Скорей бы ночь, — вздохнула Марина…

Глава 15

Весь день она ходила сама не своя, дважды заглядывала в баню, медведь по-прежнему лежал, как его оставили. Стемнело, и она засобиралась туда. Бабка Матрена пошла с ней. Взяли с собой керосиновую лампу, Матрена припасла каких-то снадобий, да полоску чистой ткани, сменить повязку, если понадобится. Пока шли по огороду, бабка крестилась и приговаривала какие-то молитвы, а перед входом в баню, повесила иконку. Войдя в предбанник, она зажгла лампу и дала ее Марине:

— Осторожней, смотри, керосин не разлей, да не обожгись об стекло. Как там наш раненый поживает? — спросила она, нарочно погромче, чтобы Петр ее услышал. Поскольку в ответ не раздалось ни звука, пошли смотреть. На полке лежал Петр все так же без сознания, но живой. — Маришка, возьми-ка простыню в предбаннике, дай прикрою ему наготу-то, а то мы с тобой замучаемся штаны на него обратно надевать. Марина послушно выполнила ее распоряжение:

— Бабуля, почему он не приходит в себя? Он не умрет? — спросила она дрожащим голосом.

— Если бы собирался умереть, то уже бы преставился, а раз до сих пор дышит, и жара нет, значит, выживет, — успокоила Матрена. За разговорами она осмотрела рану, и осталась довольна результатом. — Сейчас мазью смажем, и зарастет все, как будто и не было ничего, — комментировала она, открывая склянку, с чем-то темным и пахучим. Толстым слоем покрыла кожу вокруг шва, засомневалась, но, всё-таки, наложила повязку, — что толку, днем все сдерет! — Но, пока, лучше рану прикрыть.

— А ты думаешь, он до завтра очнется? — оживилась Марина.

— Надо его привести в себя, иначе завтра, не знаю, что из этого выйдет. –

И Матрена занялась непонятным действом, внучке оставалось лишь смотреть. Бабка взяла пучок какой-то сухой травы, зажгла его, немного подождала, а потом притушила и оставила тлеть. В тесном помещении быстро распространился сладковатый, пряный запах. У Марины закружилась голова, и она, пошатываясь, вышла на воздух. Потоптавшись немного в темноте, вдохнув кислорода, она прислушалась к звукам, доносившимся из бани, и вернулась обратно. С дымовухой было покончено, но пахучее облако еще витало под потолком.

— Бабуля, можно проветрить? — спросила девушка.

— Теперь, можно, — удовлетворенно ответила Матрена, — просыпается наш спящий красавец. Взяла кувшин с каким-то настоем, умыла раненого. И произошло чудо, его лицо порозовело, он сделал глубокий вдох и закашлялся. Марина смотрела и не верила своим глазам:

— Да ты — волшебница! — прошептала девушка. В это время Петр открыл глаза, непонимающе осмотрелся и хотел, было, сесть, но схватился за бок.

— Ты бы, парень, прыгать-то погодил, — остановила его Матрена, — вон какая дырка в боку, не зажила еще, потому лежи и не вскакивай!

Когда в поле зрения Петра появилась Марина, он немного успокоился.