Медведь

Выходя из особняка, Хранитель немного задержался в холле и, окинув взглядом пол с «циферблатом и знаками», пробормотал себе под нос нечто странное:

– Да-а! Ясна! Ордынка! Нулевой меридиан!

12 серия

Эпизод 1 Память предков 5–6 апреля 1862 года Москва

– А на какой стороне реки погост? – спросил Хранитель.

– Так в излучине Москвы-реки, в Хамовниках, – по-простецки ответил Тихомир, – под Новодевичьим монастырем.

– Погост за Воробьевыми горами, которые есть Седьмой холм Москвы, – задумчиво сказал Хранитель, обратив внимание на величественное расположение, – возле Новодевичьего монастыря, посвященного Пресвятой Богородице Путеводи-тельнице. Образ которой, по преданию, написал евангелист Лука, Семидесятый сподвижник апостола Павла, который слыл «апостолом язычников» и не входил в число «Двенадцати»!

* * *

Казалось, что в голове Хранителя что-то «созревает», и он было хотел что-то уточнить у Тихомира, как вбежал довольновзволнованный Третьяк.

– Кое-какую одежонку нашел, – гордо заявил он.

* * *

На съезде с вечно кособокого деревянного Крымского моста дрожки, запряженные приметной пегой хромой кобылой, были остановлены городовым, который, не таясь, сказал вознице:

– Ну-сь?

Извозчик замешкался, но полез доставать кровные.

Когда немного отъехали, извозчик проворчал:

– Кажинный день на ентого городового Соболева расход. Вот статуй еще небесный! И зачем я эту крытую «линейку» на душу взял.

Хранитель ответил:

– Езжай, братец, тебе воздастся… Заплачу как за «лихача».

Извозчик, набивая цену, начал плакаться:

– Что станешь делать, рупь фараон лекспроприировал. А заработок какой? На три-шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено… В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай – на одново, половому – пятак, на дворе за коня – пятак, фатера, еще трактир, когда смерзнешь… Куда тут!.. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. А если раньше подковать новой подковой на станке стоило семнадцать копеек за копыто, так сейчас по двадцать восемь берут!

* * *

На подъезде Хранитель спросил:

– Сколько захочешь?

Извозчик скривился, словно кислого в рот взял, и, закатив глаза, собрался было говорить, как Хранитель, приподняв от его груди номерной знак, отсек:

– «Уксус»! Дело государственной важности! Коль скажу – повезешь даром! Жди здесь.

«Ванька» опешил, но супротив не стал перечить:

– Знамо дело! А кто они такие по ночам по кладбищам шастать?!

* * *

У белесой стены Новодевичьего монастыря стояли Тихомир и Хранитель.

Вход склепа был закрыт прочными корабельными цепями, на которых покоился старинный навесной замок на два ключа, да еще и с секретом.

– Внутрь не попасть. Нужен папенька, – сказал Тихомир.

– А внутрь и не стоит, – очень задумчиво сказал Хранитель, осматривая наружные очертания склепа, покрытые замысловатой росписью.

Через мох и плесень на портале проступали ажурные буквы, когда-то созданные древним умельцем на старорусском языке. Хранитель, читая слова, тихо и очень мягко проговорил в конце:

– Гхангхбеярринг.

Тихомир не понял сказанного:

– Олег Ярославович! Что вы сказали?

Хранитель улыбнулся и, пригладив усы, ответил:

– Не все сразу, дорогой мой боярин Тихомир Андреевич Медведь. Не все сразу.

* * *

Хранитель как-то по-особенному произнес «Медведь», что Тихомиру показалось, как будто он слышит свою родовую фамилию впервые.

* * *

Возвращаясь назад к Ордынке, Хранитель остановил извозчика.

– Тихомир, я сейчас зайду к старому товарищу. Действуем, как договаривались, – полушепотом сказал Хранитель.

Тихомир понятливо кивнул.

– Держи, – Хранитель сунул вознице деньги, – не обидел?

Возница быстро пересчитал монеты и заулыбался:

– Пять рублей!

– Завезешь моих на Николаевский вокзал и получишь еще пять, – сказал извозчику Хранитель.

– Будет сделано, ваше благородие, – довольно ответил тот.

Эпизод 2 Хитровка 6 апреля 1862 года Москва

Под утро к пустынной площади у Николаевского вокзала подъехали дрожки.

Уставшая пегая кобылка переступила со здоровой ноги на хромую и обреченно зафыркала, вспоминая свою тяжелую долю:

– Когда уже отбегала свое на воинской службе, пришлось заниматься извозом. Пенсии же у лошадей нет. Все же лучше, чем на скотобойню!

Когда из дрожек вышли двое обычных мужчин, один из которых нес в руках какой-то сверток, кобылка зафыркала уже радостно:

– Сейчас закончим работу и поедем на постоялый двор в тихий пригород Москвы у Тверской заставы. Там сон, вода и овес.

Но дрожки стояли на месте, и кобылка фыркнула уже возмущенно:

– Поехали!

Она хотела пожаловаться своим «коллегам», но никого рядом не было, и кобылка поняла:

– Извозчик видит, что конкуренции нет, и хочет взять еще работу. Эх!

* * *

Монументальное двухэтажное здание первого московского вокзала с аркадой венецианских окон и таких же тройных высоких дверей первого этажа по центру возвышалось двухъярусной башей с часами.

* * *

Тихомир и Третьяк с Первым на руках зашли в правые по ходу двери вокзала одновременно с тем, когда из левых дверей вышла роскошная женщина в черном одеянии и шляпке с вуалью.

* * *